PhilosofFine

Идейно-религиозному обоснованию нравственных основ государственной политики посвятил свое "Поучение" Владимир Мономах. Это произведение было создано князем на закате жизни (между 1117 - 1125 г.) и, по сути дела, являлось его политическим завещанием. Оно содержит рекомендации, которыми должен- руководствоваться правитель государства. Характерно, что законность практически отождествляется со справедливостью, ибо предполагается равная ответственность "малых" и "больших" людей. В этом нельзя не видеть стремление к гармонизации общественных отношений, выражавшейся, по крайней мере, в равноправии всех перед законом. Юридические принципы здесь тесно переплетены с нравственными. Поэтому "Поучение" воспринимается как мудрая заповедь, призывающая к состраданию, уклонению от зла, покаянию, молитве, усердию, справедливости и попечению о слабых. Фактически это созвучная "Изборнику 1076 года" программа "малых" дел, следование которым является достаточным условием для личного спасения. Вместе с тем установки на соблюдение благочестия тесно переплетены с хозяйственно-бытовыми рекомендациями, из чего следует, что автор в большей мере руководствовался практицизмом, чем набожностью. Моральные требования богоугодной жизни в трактовке Владимира Мономаха превращались в конкретную социально-политическую программу, нацеленную на установление благополучия в княжеском роде и обществе.

Нравственные критерии были положены древнерусскими мыслителями в основу оценок исторических событий. Из такой позиции выросла оригинальная русская историософия, известная под названием "теория казней Божиих". Она была сформулирована на основе христианской концепции свободы воли и заимствования, с одной стороны, идей сочинения Мефодия Патарского "О вёдре и казнях Божиих", а с другой - апокрифической "Книги Еноха". С позиций этой теории в начале XII в. были отредактированы "Повесть временных лет" и более поздние летописные своды. Она разрабатывалась представителями аскетического направления в монашестве, которые увязывали ход истории с религиозно-нравственным и притом, по их убеждению, весьма невысоким состоянием общества. Бог трактовался ими как грозный судья, карающий за отступление от нравственных требований христианства. Данные установки применялись при истолковании конкретных ситуаций 1068, 1092, 1093, 1094, 1096 и 1110 гг., связанных с природными и социальными катаклизмами, массовыми смертями, нападениями половцев. Все эти события объяснялись действием надприродной божественной силы в отношении стран и людей. Божья кара за грехи самовластному человечеству исторически точно обусловлена, ибо во все годы универсальной причиной бедствий оказывалось неизжитое языческое "поганство" во всех формах. В 1068 г. полемическая энергия автора летописного комментария порождалась ненавистью к языческим обычаям, которых продолжали держаться русские, несмотря на крещение. Читателю внушалась необходимость покаяния и уверования в могущество Творца, что является основным условием смены Божьего гнева на милость. В описании напастей заключалось суровое предостережение воздержаться от противных новой вере дел, как злых и неугодных Богу. Хотя теория казней была разработана на страницах "Повести временных лет", авторитет ее распространился далеко за пределы XII в., на столетия определив оценки исторической действительности и понимание смысла русской истории.

Свой законченный вид теория казней получила в произведениях крупного политического и церковного деятеля Северо-Восточной Руси Серапиона Владимирского (нач. ХШ в. - 1275). Сквозная тема сочинений Серапиона - падение нравов и христианского благочестия. Этим, по убеждению древнерусского иерарха и проповедника, вызваны многочисленные беды, включая и утрату независимости страны. Самым опасным и распространенным грехом в его "Поучениях" называется отступление от правоверия, нашествие же татаро-монгольских орд и стихийные бедствия по аналогии с летописными комментариями трактовались как наказание за уклонение общества к язычеству, которое, судя по содержанию проповедей, приобрело в то время массовый характер. В своих современниках автор видит не христиан, а маловеров (т. е двоеверов). Несмотря на то что уже несколько столетий назад Русь приняла христианство, продолжаются беззакония, творящиеся по "поганским" обычаям. Епископ призывает всем сердцем обратиться к христианству и тем самым отвести от себя беды и напасти.

По убеждению Серапиона, Божьему гневу невозможно противиться. В условиях борьбы с внешними врагами подобные настроения вряд ли могли способствовать мобилизации сил для отпора захватчикам. Если в XII в сторонники теории казней не подвергали сомнению необходимость активного противодействия внешним врагам, а проповедь смирения сливалась с призывом к прекращению розни, то в понимании Серапиона и его современников ненавистное иго превращается чуть ли не в благодеяние, возвышающее душу народа.