PhilosofFine

Судьбы основоположников русского младосимволизма обозначили как величие задач, поставленных перед собой символизмом, так и всю их неосуществимость. Интуитивно это почувствовал поэт и ученый Иннокентий Федорович Анненский (1855-1909). Он как бы и соглашался с устремлениями младосимволистов, и возражал им. Да, есть "высшая реальность" - мир незримый и земным слухом не слышимый. И нельзя отказаться от стремления к "непознанному": человеку свойственно искать "Божественный глагол". Но ему не дано достичь его. В своих исканиях он обречен. Человек может уловить лишь некоторые слабые веяния этой высшей реальности, всматриваясь и вслушиваясь в окружающий мир или в себя самого. Как писал Анненский в одной из статей: "Поэт не создает образов, но он бросает веками проблемы". Иначе говоря, он все-таки способен "уцепиться" за вечность. И потому великие произведения перечитываются из поколения в поколение. И потому "ни одно великое произведение поэзии не остается досказанным при жизни поэта, но зато в его символах надолго остаются как бы вопросы, влекущие к себе человеческую мысль".

По-своему Анненский в своем творчестве завершил символизм как литературное течение. Именно сразу после его смерти обозначился кризис символизма. В драме "Фамира кифаред" Анненский как бы предсказал судьбу русского символизма: задача его окажется невыполнимой, пытаясь достичь высшей реальности, символисты лишь ослепят себя. Если вспомнить, как Блок из "видящего" стал "слышащим", а потом вообще перестал слышать "музыку", без которой не мог рождать поэзию, то нельзя не поразиться точности этого прогноза.

Символизм не смог стать религией, тем соборным действом, которого он жаждал. И даже философией он стал в меньшей мере, нежели мировоззрением, выраженным в слове и в звуке. Всякий раз, приближаясь к философии символистов, к их мировоззрению, мы наталкиваемся на проблему их невыразимости на языке понятий. Вяч. Иванов сказал все о символизме, что только можно было выразить в теории, но термины его не следуют логически один из другого, но "сплетаются" как темы в музыкальном произведении. А. Белый всем своим философским творчеством показал невыразимость непознаваемого не только рациональным мышлением, но даже привычными словами. Блок выразил это невыразимое в лирике, да и статьи свои писал поэтически: не столько излагал, сколько пророчествовал или заклинал. Символисты оставили в первую очередь свой мистический опыт, который, в сущности, нельзя изложить рационально, а можно только пережить или сопережить. Скрябин нечто подобное выразил в музыке. Символизм нес в себе загадку, и остался загадкой, но именно в этом его значение для русской мысли. Он стал катализатором многих мыслительных движений, и без него не могли бы состояться вполне как мыслители ни П. А. Флоренский, ни А. Ф. Лосев. Кроме того, символизм с редкой чуткостью выразил кризис всех сфер человеческой жизни, в том числе и мыслительной, причем "загодя" успев запечатлеть в апокалипсическом сознании своих представителей мировые катастрофы XX в. Анненский И. Ф. Книги отражений. М., 1979 С.205.