PhilosofFine

Прежде всего Флоренский отмечает доказанное Кантором утверждение, что континуум (непрерывное множество точек) есть связное и совершенное множество точек, т. е. непрерывное есть частный случай, модификация прерывного. Законы классической логики (аналитические законы мышления) - закон тождества и его неизбежные спутники: закон противоречия и закон исключенного третьего - говорят о статической стороне мышления. Эти аналитические законы мышления полагают коснение в старом, новое же требует аритмологических понятий: "Подвиг же - в том, что "естественные силы", - присущие уму инертность и самодовольство, - толкают его к коснению в старом, в конечном, в "известном". Нужно преодолеть самодовольство рассудка, порвать магический круг его конечных понятий и выступить в новую среду, - в среду сверхконечного, рассудку недоступного и для него нелепого". Такой подвиг совершила, например, математика, введя иррациональные числа. Аритмология призвана стать философией творческого подвига, подвига мысли, ищущей и находящей новое, еще небывалое.

Помимо чисто математических истоков, утверждает Флоренский, аритмология живет чувством, что "мир познаваемый надтреснут". Это чувство трагедии, совершающейся в мире, свойственное Флоренскому, отлично от оптимизма московской философско-математической школы, которая надеялась, что разумная деятельность "социаль-инженеров" может гармонизировать мир, соединить разрозненное. Флоренский связывает аритмологию с эсхатологическими (включающими представления о конце света) настроениями своей эпохи: "Может быть, и новейшие исследования и течения в области идеи прерывности намекают именно на ту же близость Конца".

В стремлении к "подлинной рациональности" Флоренский преодолевает формальнологический рационализм, свойственный отчасти московской философско-математической школе. Все, о чем он писал, насыщено любовью к противоречию: "Ведение противоречия и любовь к противоречию, наряду с античным скепсисом, кажется, - высшее, что дала древность. Мы не должны, не смеем замазывать противоречие тестом своих философем! Пусть противоречие остается глубоким, как есть. Если мир познаваемый надтреснут и мы не можем на деле уничтожить трещин его, то не должны и прикрывать их. Если разум познающий раздроблен, если он - не монолитный кусок, если он самому себе противоречит, - мы опять-таки не должны делать вида, что этого нет. Бессильное усилие человеческого рассудка примирить противоречия, вялую попытку напрячься давно пора отразить бодрым признанием противоречивости". У истоков антиномизма Флоренский ставит Платона, большинство диалогов которого он понимает как художественно-драматизированные антиномии. Учение Канта об антиномиях разума Флоренский считал самой глубокой и плодотворной идеей Канта. Антиномии есть условие существования разума: "По природе своей разум имеет закал антиномический, ибо разум дву-законен, дву-центрен, дву-осен. А именно, в разуме статика его и динамика его исключают друг друга, хотя вместе с тем они не могут быть друг без друга". Источником антиномий, да и всего аритмологически расчлененного мироздания, соответственно и разума, по мнению Флоренского, являются грех и зло, которые раздробляют и мир, и существо человека. Раздробительное действие греха особенно сказывается в рассудке. У Флоренского истина есть антиномия. Тезис и антитезис вместе выражают истину. При приближении к истине наш разум все более выявляет возможность лишь антиномического мышления о ней. Безысходная для разума антиномия - признак истины. Антиномии пронизывают все мышление человека. Начинается все с антиномий в догматах. Бог и единосущен, и триипостасен, т.