PhilosofFine

Евразийство было единственным в русском зарубежье движением, признавшим революцию в России свершившимся фактом и считавшим, что революция не "разинщина и не пугачевщина" и тем более не организованный бунт заговорщиков, а прежде всего результат "саморазложения императорской России". По мнению Г. В. Флоровского, большевики инстинктивно чувствовали наличие разрыва между народом и правящим слоем в царской России и стремились устранить причины, его вызвавшие: "Как бы ни относиться к программе большевиков в смысле ее соответствия реальным потребностям исторической жизни, необходимо признать верность руководимого ими инстинкта: они поняли, что нужно ломать и созидать наново".

Но пришедший в результате революции новый "правящий слой", большевики, не смог "объять" народ России новой идеологией, поскольку эта идеология была атеистичной, безбожной и, более того, европейской идеологией. Поэтому она не могла овладеть массами органично и насаждалась с помощью насилия. Проводником его стала "великолепно организованная и властная до тираничности" большевистская коммунистическая партия, место которой должна занять новая евразийская партия с лежащей в ее основе евразийской "идеей-правительницей".

В том, что евразийская идея должна заменить идею коммунистическую, а "ведущий отбор" - партию большевиков, никто из евразийцев не сомневался. Но вопросы о механизме этой замены, сроках и методах, наконец, вопрос о том, что можно использовать в наследии большевиков, разделили их на несколько групп. И если большинство парижской группы, концентрировавшейся в основном вокруг газеты "Евразия" (Д. П. Святополк-Мирский, С. Я. Эфрон), выступало за "широкое понимание" ряда большевистских преобразований, особенно в области государственного строительства и межнациональных отношений, то пражская группа (Савицкий, Алексеев) считала такое "понимание" невозможным. Между этими крайностями находились группы участников движения, занимавшие "центристские" позиции.

Поводом для политического раскола движения послужила позиция газеты "Евразия", которую пражская группа объявила неевразийской за ее откровенно пробольшевистскую ориентацию.

К середине 30-х гг. евразийство как общественно-политическое движение прекратило свое существование. Но это отнюдь не означало забвения евразийских идей. Достаточно сказать о творчестве Льва Николаевича Гумилева (1912-1992), который в своих многочисленных публикациях наполнил основополагающие евразийские идеи в области культурологии, историософии, этнографии, россиеведения новым содержанием, учитывающим последние достижения целого ряда наук - от археологии до геополитики. В них он пришел к выводу, что "если Россия возродится, то только через евразийство".

Резко возрос интерес к евразийскому наследию в последние годы, причем не только в России, странах СНГ, но и в дальнем зарубежье. Сегодня к евразийцам обращаются философы, политологи, публицисты самых разных политических ориентации. Многие из них находят что-то свое в их идеях. Исходя из своих узкопартийных интересов, пытаются интерпретировать евразийское учение в целом.

Ныне мы можем с полным основанием говорить о "неоевразийстве", как о своеобразном интеллектуальном направлении среди ученых, идеологов, политиков, концентрирующих свои усилия на поиске интеграционных идей, способных укрепить экономическое, геополитическое единство Евразии. Наряду с этим появляется и множество идей, которые можно назвать псевдоевразийскими, например идеи Евразии, объединенной исламом, пантюркизмом, Евразии от Атлантики до Владивостока и т. п.

Все это позволяет сказать, что евразийские идеи, выдвинутые в 20-е гг., не канули в Лету, а продолжают воздействовать на общественную мысль и в настоящее время. Флоровский Г В. О патриотизме праведном и греховном // На путях. Утверждение евразийцев. Кн. 2. М.; Берлин, С. 235.