PhilosofFine

Глубокий и во многом точный анализ образов русской иконописи содержится в работах Е. Трубецкого, хотя и написанных в начале века, но не потерявших свое значение до наших дней. Трубецкой наглядно показывает, что наиболее характерной чертой восприятия мира, лежащего и в основе русской иконописи, и в основе самого русского православия, является столкновение двух полярных чувств, двух форм отношения к миру; и это столкновение связано с тем, что сам мир понимается составленным из двух полярных сфер. "В русской иконе, - утверждает Трубецкой, - мы находим живое, действенное соприкосновение двух миров, двух планов существования. С одной стороны, потусторонний вечный покой; с другой стороны, страждущее, греховное, хаотическое, но стремящееся к успокоению в Боге существование - мир ищущий, но еще не нашедший Бога".

В греческой традиции самое главное - это созерцание законченного, статического совершенства и отстраненность от реалий земного мира, в противоположность этому в русской иконописи главным оказывается представление о динамическом взаимодействии двух сфер бытия, ощущение движения реального, земного мира к миру потустороннему, божественному, страстное желание соединить оба этих мира. Русский иконописец не верит готовому, уже существующему совершенству, которое противостоит миру, он жаждет совершенства, которое должно преобразить человека и весь земной мир. Именно поэтому русские иконописцы с такой неподдельной любовью изображали детали земного бытия. Во многих случаях черты земного мира в иконе переносятся даже на божественную сферу, и это подчеркивает значимость "низшего" мира, даже его равноправие по отношению к миру вечному и божественному. Трубецкой указывает здесь ряд характерных примеров - изображение узнаваемой русской дуги на конях, уносящих пророка Илью в небо, русский, даже крестьянский облик святых, покровительствующих земледельцам, и характерное использование земных красок в изображении божественной сферы.

Особенно ясным свидетельством необычного для христианского мировоззрения любования здешним, земным миром выступает в иконописи вера в земную идиллию любви. Однако признание возможности совершенной земной любви сочетается с решительным требованием к принесению ее в жертву ради любви высшей, сверхземной. В результате главной составляющей иконописи оказывается не спокойная уверенность в грядущем спасении и грядущей гармонии, а искание гармонии; в образах некоторых ее персонажей эта динамическая составляющая иконописи преобразуется в "драму встречи двух миров". Трубецкой полагает, что наиболее выразительным примером трагического восприятия мировой истории и судьбы человека в мире в русской иконе является образ Иосифа-пастуха, мужа Марии, который не может подняться выше искушения неверия. "В лице Иосифа иконопись угадала не индивидуальную, а общечеловеческую, мировую драму, которая повторялась и будет повторяться из века в век, доколе не получит окончательного разрешения трагическое столкновение двух миров, ибо она - всегда одна и та же . С одной стороны, мы видим миропонимание плоскостное, все сводящее к плоскости здешнего. А с другой, противоположной стороны, выступает то мистическое мирочувствие, которое видит в мире и над миром великое множество сфер, великое многообразие планов бытия и непосредственно ощущает возможность перехода из плана в план". Именно отсюда, от обозначенного в иконописи противостояния двух мирочувствий идет та традиция мучительного "испытания Бога", мучительного поиска веры, которая пронизывает русскую культуру вплоть до трагических исканий Достоевского.

Яркую характеристику древнерусской культуры дает сравнение русского и византийского храма. "Круглый византийский купол выражает собою мысль о своде небесном, покрывшем землю; глядя на него, испытываешь впечатление, что земной храм уже завершен, а потому и чужд стремления к чему-то высшему над ним. В нем есть та неподвижность, которая выражает собою несколько горделивое притязание, ибо она подобает только высшему совершенству. Иное дело - русский храм; он весь - в стремлении". Противоположность между "горделивым притязанием" на высшее совершенство и острым чувством разорванности бытия, невозможности немедленного соединения несовершенного земного мира и мира божественного - составляет главное различие "гармоничной" и "диссонансной" культуры, - различие, которое определяет статичность, а иногда и застойность первой и вечное искание, неустранимый динамизм второй.

Эпоха расцвета русской иконописи в XIV-XV вв., связанная с деятельностью величайших художников допетровской Руси, Феофана Грека, Андрея Рублева и Дионисия, - это эпоха, в течение которой на Русь оказывал огромное влияние византийский исихазм - оригинальное религиозно-философское течение, зародившееся в православных монастырях на горе Афон и доведшее до предела мистический элемент, содержащийся в православии. Исихазм оказался в удивительном созвучии с главными составляющими формирующегося национального самосознания Руси, и он естественным образом вошел в плоть культуры. Причем именно в художественных образах иконописи византийский исихазм получил предельно самобытное развитие на русской почве, в то время как в сочинениях русских богословов той эпохи мы находим лишь чисто подражательное воспроизведение его главных идей.