PhilosofFine

После того как эта "стихия" опознана в своей чистой сущности, она может быть без труда найдена в любом состоянии сознания, как его подоснова или фон, из которого путем усложнения и формообразования вырастают более сложные феномены. Собственно, анализ процесса образования на основе исходного феноменологического уровня душевной жизни все более и более сложных ее форм и составляет главную цель книги Франка. Но прежде нужно решить весьма существенный вопрос - вопрос об онтологическом статусе уже выявленного феноменального уровня.

В рамках обыденного, "наивного" отношения к миру мы всегда убеждены в том, что наши представления о самом мире и его структуре являются непосредственными и самоочевидными. Философский анализ этого убеждения заставляет скорректировать его, требует учесть тот факт, что все такие представления, во-первых, построены с каких-то помощью познавательных форм, выработанных сознанием, имеющих свой генезис (и, значит, основанных на еще более элементарных слагаемых), и, во-вторых, всегда существуют в некотором мыслительном пространстве, в сфере субъективности субъекта, т. е. уже на определенном основании, на основе каких-то неявно осуществленных или предсуществовавших элементарных форм бытия этого субъекта. Вся долгая история европейской философии, спор эмпиризма и рационализма, революционное деяние Канта, восхождение к пер-воистокам, мышления у Гегеля - все это было одной непрерывно возобновляемой попыткой дойти до самых элементарных форм бытия, на основе которых можно осуществить все более и более сложное освоение его структур и феноменов. Неудача, точнее, неокончательность всех подходов к этой проблеме имела причиной уже не раз упоминавшуюся склонность классической философии к полаганию в качестве основы "отвлеченных начал", полученных в результате абстрактного, рассудочного анализа всей системы наших представлений о мире и человеке. В этом случае в исходных элементах онтологии в снятом виде сохранялась структура вторичного, рационального отношения субъекта к миру, сохранялся сам момент противостояния субъекта, "я", сознания - миру, бытию. По-настоящему исходное начало, которое могло бы быть положено в основание новой онтологии, должно было полностью преодолевать и противостояние бытия и сознания, и все возможные формы разделения и противопоставления сфер бытия, поскольку любое такое разделение вторично и уже основывается на некой данности разделенного.

Радикальный сдвиг здесь совершил Бергсон. Хотя теория Бергсона в большой степени обременена стереотипами, характерными не только для классической философской традиции, но и для обыденного мышления, ее значение состояло в том, что она изнутри позитивистски ориентированного научного мышления, господствовавшего в конце XIX в., показала возможность и необходимость такого представления о бытии, при котором "данность" бытия человеку ничем не отличается от бытия как такового. Нужно было только переместиться с принятой Бергсоном "научной" позиции на позицию строго метафизическую, чтобы появилась, наконец, возможность создать новую онтологию, построенную на действительно исходном, на подлинных самодостаточных "очевидностях", не предполагающих наличия (в некотором пред-представлении) какого-либо иного данного (бытия).

В наиболее ясной форме это перемещение осуществил М. Хайдеггер. В книге Франка "Душа человека", написанной за 10 лет до главной книги Хайдеггера, мы не находим столь подробного, как у Хайдеггера, разъяснения того нового подхода, который заставляет положить в основу онтологии феноменологический анализ человеческого бытия. Однако совершенно очевидно, что Франк продвигается именно к такой онтологической концепции. Начав свою книгу с анализа душевной жизни человека и первоначально, казалось бы, вовсе не полагая ее центральным элементом структуры бытия, Франк затем специально останавливается на интерпретации выявленного им исходного уровня душевной жизни (ее "стихии") как универсальной формы явленности бытия как такового. Хотя Франк нигде явно не говорит о том, что его "феноменология" душевной жизни должна быть понята как онтология, тем не менее такое преобразование явно подразумевается. "Что значит, - пишет Франк о выделенном ранее элементарном уровне душевной жизни, - сознание-переживание, "бытие-для-себя" в отличие от содержания предметно-сознаваемого? Это есть, так сказать, само непосредственное, как бы самодовлеющее внутреннее бытие, как оно первичным образом дано себе или изживает само себя. Тщетно искать каких-либо логических признаков этого элементарного, первичного бытия: о нем можно только сказать, что оно есть бытие, и притом не предметное, не предстоящее чужому взору или вообще чьему-либо созерцанию, а как бы сущее в себе".

Таким образом, то, что мы называем стихией душевной жизни (стихией переживаний), на деле является универсальной основой любого феномена, присутствующего в душе человека, поскольку любой феномен, сколь бы сложен и абстрактен он ни был, все-таки прежде всего есть и, значит, есть переживание, т. е. самопроявление бытия. По сути, душевная жизнь в ее наиболее простом, элементарном проявлении (как стихия переживаний) есть не что иное, как "первая материя", из которой путем вторичного формирования возникают все более сложные формы предметного мира (например, количественно определенные формы пространства и времени) и познающего это бытие сознания. На следующем этапе феноменологического анализа человеческого бытия уже можно исследовать, каким образом и под влиянием каких причин происходит усложнение стихии душевной жизни и формирование на ее основе, в ней самой двух основных и наиболее заметных сфер "внутреннего" бытия - предметного сознания и самосознания. Это и является главной задачей книги Франка "Душа человека" (а также одной из задач самого фундаментального его труда, книги "Непостижимое").