PhilosofFine

Как известно, Юм занимает особое место в истории еще и потому, что его влиянием был вызван поворот в развитии кантовской мысли. Сам Кант в часто цитируемом месте говорит, что Юм пробудил его от догматической дремоты и придал иное направление его исследованиям в поле спекулятивной философии. Так что же: историческая миссия Канта состояла в том, что он на опыте ощутил то потрясение объективизма, о котором я только что говорил, и в своей трансцендентальной философии попробовал решить ту задачу, от которой уклонился Юм? Ответ должен быть отрицательным. С Канта начинается новый трансцендентальный субъективизм, принимающий новые формы в системах немецкого идеализма. Кант не принадлежит той непрерывной линии развития, которая следует от Декарта через Локка, он не является продолжателем Юма. Его интерпретация юмовского скепсиса и то, как он на него реагирует, обусловлены тем, что сам он — выходец из вольфовской школы. «Революция в способе мышления», толчок к которой исходит от Юма, направлена не против эмпиризма, а против того способа мышления, который был свойствен последекартовскому рационализму, завершенному великим Лейбницем и получившему свое систематическое хрестоматийное изложение, свой наиболее действенный, в высшей степени убедительный облик у Хр. Вольфа.

Что прежде всего, в наиболее общем смысле, означает искореняемый Кантом «догматизм»? Хотя «Размышления» оказывали свое воздействие во всей последекартовской философии, как раз движущий ими страстный радикализм не передался последователям Декарта. Все спешили признать то, что Декарт в своем возвращении к вопросу о последнем источнике всякого познания еще только собирался обосновать, находя это обоснование столь трудным: абсолютное, метафизическое право объективных наук, говоря вообще, философии, как одной объективной универсальной науки, или, что то же самое, право познающего ego на основании разыгрывающихся в его «mens» очевидностей наделять образования его разума значимостью природы, с трансцендирующим это ego смыслом. Новая концепция замкнутого в виде природы телесного мира и соотнесенные с этим миром естественные науки; коррелятивная концепция замкнутых в себе душ и соотносимая с ними задача новой психологии, рациональный метод которой следовал математическому образцу — все это уже утвердилось. Рациональная философия работала во всех направлениях, интерес вызывали открытия, теории, строгость их выводов и, соответственно этому, всеобщий характер метода и его совершенствование. Таким образом, тут много говорилось о познании, и тоже с научной всеобщностью. Но эта рефлексия о познании была не трансцендентальной, а познавательно-практической, то есть уподоблялась той, которую действующий человек осуществляет в любой другой сфере практических интересов и которая выражается во всеобщих положениях научения искусству [Kunstlehre]. Речь поэтому шла о том, что мы привыкли называть логикой, хотя и в традиционных, очень узких границах. Можно вполне корректно (в расширенном смысле) сказать: о логике как учении о нормах и научении искусству в наиболее полной универсальности в целях обретения рациональной философии.

Тематическая направленность была, таким образом, двойной: с одной стороны, это направленность на систематический универсум «логических законов», на теоретическую целостность истин, призванных функционировать в качестве норм для всех суждений, которые могли бы быть объективно истинными; наряду со старой формальной логикой сюда относится также арифметика, вся чистая аналитическая математика, т. е. лейбницева «mathesis universalis», и вообще всякое чистое априори.