PhilosofFine

В природном своеобразии возникшей перед нами задачи заключено то, что метод доступа к рабочему полю новой науки (с достижением которого только устанавливаются ее рабочие проблемы) подразделяется на несколько шагов, каждому из которых по-новому свойствен характер некого эпохе, воздержания от наивно-естественных и всегда уже реализуемых значимостей. Первое необходимое эпохе, т. е. первый методический шаг, уже обозначилось в поле нашего зрения благодаря предшествующему осмыслению. Нужно, однако, дать ему четкую универсальную формулировку. По всей видимости, прежде всего требуется осуществить эпохе в отношении всех объективных наук. Это означает не просто абстрагироваться от них, скажем, переосмысливая в фантазии современное человеческое вот-бытие так, будто в нем не остается ничего от науки. Подразумевается, скорее, эпохе в отношении привлечения любых объективно-научных познаний, эпохе в отношении всех критических позиций, интересующихся их истинностью или ложностью, даже по отношению к их ведущей идее объективного познания мира. Короче говоря, мы осуществляем эпохе в отношении всех объективных теоретических интересов, всех целей и действий, которые свойственны нам как объективным ученым или просто как людям любознательным.

Но в этом эпохе для нас, его осуществляющих, науки и ученые не исчезают. Они остаются тем, чем во всяком случае были раньше, а именно фактами в единой взаимосвязи жизненного мира; разница лишь в том, что в силу эпохе мы не функционируем теперь как соучаствующие в их интересах, в их работе. Мы как раз учреждаем в себе особую хаби-туальную направленность интереса, принимаем некоторую установку, которая похожа на профессиональную и располагает особым «профессиональным временем». Как в других случаях, так и здесь оказывается, что когда мы актуализируем один из наших хабитуальных интересов и бываем заняты нашей профессиональной деятельностью (выполняем работу), мы находимся в состоянии эпохе в отношении других наших жизненных интересов, которые, однако, продолжают существовать и остаются нам свойственны. У всего есть «свое время», и когда одно сменяет другое, мы говорим, к примеру: «пришло время идти на заседание, на выборы» и т. п.

Хотя в специальном смысле мы называем нашей «профессией» науку, искусство, военную службу и т. д., все же, как у обычных людей, у нас постоянно (в расширенном смысле) есть сразу несколько «профессий» (установок нашего интереса): мы одновременно являемся отцами семейств, гражданами государства и т. д. У каждой такой профессии есть свое время для актуализирующих ее занятий. Поэтому и тот вновь учрежденный профессиональный интерес, универсальная тема которого была определена как «жизненный мир», встраивается в ряд прочих жизненных интересов, или профессий, и тоже имеет «свое время» в рамках единого персонального времени, составляющего форму перемежающихся профессиональных интересов.

Конечно, такое уравнивание новой науки со всеми «гражданскими» профессиями, и даже с самими объективными науками, выглядит как своего рода недооценка, как пренебрежение наибольшим ценностным различием, которое только может существовать между науками. Такое понимание позволило современным философам-иррационали-стам приняться за столь любимую ими критику. Ведь при таком способе рассмотрения все выглядит так, будто тут опять-таки должен быть утвержден новый, чисто теоретический интерес, некая новая «наука», обладающая новой профессиональной техникой, которой занимаются либо как строящей из себя некий идеал интеллектуальной игрой, либо как интеллектуальной техникой более высокой ступени, стоящей на службе позитивных наук, полезной для них, в то время как сами они, в свою очередь, свою единственную реальную ценность имеют в полезных для жизни приспособлениях. Против подмен, совершаемых поверхностными читателями и слушателями, которые, в конечном счете, слышат только то, что хотят слышать, мы бессильны, но они и составляют массовую публику, к которой философ равнодушен. Те немногие, к кому обращена его речь, вполне сумеют воздержаться от такого подозрения, тем более после того, что мы уже сказали в предыдущих лекциях. Они по крайней мере подождут, куда приведет их наш путь.

Есть веские основания того, почему я и для установки «феноменолога» столь остро подчеркиваю ее профессиональный характер. В описании рассматриваемого здесь эпохе в первую очередь указывается на то, что это эпохе подлежит хабитуальному исполнению, которому отведено свое время, когда оно оказывает свое воздействие в работе, другое же время посвящено каким-либо другим рабочим или игровым интересам; и прежде всего на то, что приостановка исполнения ничего не меняет в интересе, который по-прежнему развивается и сохраняет значимость в персональной субъективности как ее хабитуальная направленность на ц