PhilosofFine

Если говорить о философском содержании "Света невечернего", то можно с полным правом сказать, что в центре этой работы лежит раскрытие христианского учения о теогонии, т. е. сотворении мира, и теофании, т. е. явленности Бога миру, причем особое место у Булгакова в изложении этих вероучительных догматов занимает учение о Софии как посреднике и умопостигаемой материи миротворения. Самая детальная информация проектно строительная организация у нас.

Творение мира Богом мыслится им как "самораздвоение Абсолютного", как "жертва Абсолютного ради относительного, которое становится для него "другим" .". При этом он опирается на идущую от Соловьева теорию о двух центрах в Абсолютном, один из которых приобретает потенциальный характер. Корни этой концепции Абсолютного - в немецкой мистике, представленной прежде всего Бёме и Шеллингом. Книга Булгакова открывается обширным экскурсом в традицию апофатического (отрицательного) богословия, с позиций которого бёмовско-шеллинговская традиция подвергнута обстоятельному рассмотрению. В учение о небытии, изливающем из себя бытие, или о пресущественном мраке, из которого происходит свет, по словам творца апофатического богословия Дионисия Ареопагита, Булгаков вносит существенное различение двух типов небытия, ничто, из которого, согласно Библии, творится мир. Два вида небытия -укон и меон - связаны с двумя видами греческого отрицания: первое соответствует Полному отрицанию бытия - ничто, второе -же - лишь его невыявленности и неопределенности - нечто. Меон, как вид небытия, есть собственно "хаос полусуществований" (если заимствовать поэтическую метафору И. Анненского), он, по словам Булгакова, скорее относится к области бытия, ему принадлежат все богатство и вся полнота бытия, хотя потенциального и невыявленного. Из какого же небытия создан мир? Допущение, что он создан из божественного меона, приводит к тому, что мир вообще не создан, но является эманацией, истечением Божества, т. е., по сути, приводит к пантеизму. Булгаков принимает другую возможность: " .мир создан из ничего в смысле укона, и потому первым, основным и существенным актом творения было облечение его меоном. Это превращение укона в меон есть создание общей материи тварности, этой Великой Матери всего природного мира". Это допущение является основным для первой версии булгаковской софиологии, потому что эта "богоматерия" (такое понятие встречается у Соловьева и С. Н. Трубецкого), или материя в Боге (это понятие идет от Дунса Скота), или Матерь мира, греческая Деметра, Мать-земля, которая вслед за Достоевским сравнивается Булгаковым с Богородицей, определяется впоследствии как тварная София, вбирающая в себя черты платоновского "умного космоса", или мира идей, которые, в свою очередь, оказываются в интерпретации Флоренского - Булгакова - Лосева отнюдь не бестелесными сущностями, но обладают особой эфирной телесностью. Итак, "ничто как бытие-небытие" есть специфическая черта тварности (сотворенного). Таким образом, мир приобретает свою онтологическую (бытийную) сущность через Абсолютное и в Абсолютном. Сам по себе он есть ничто, но через причастность к источнику творения оказывается "становящимся Богом" или, по В. С. Соловьеву, "становящимся абсолютным".

Определения, которые Булгаков дает Софии, по сути, повторяют ее характеристики у Флоренского в книге "Столп и утверждение Истины": Ангел-хранитель твари, начало путей Божиих, предмет Любви Божией или любовь Любви, "Идея" Бога, Мировая Душа, Вечная Женственность. Высшим проявлением софийности являются церковь, Богоматерь, небесный Иерусалим, "Новое небо" и "Новая земля". Может быть, более отчетливо подчеркнуто промежуточное бытие Софии между Богом и тварью - "одновременно разъединяющее и соединяющее", что придает ей характер посредника. Стремясь избежать раздвоения Софии, Булгаков характеризует ее аристотелевским термином "энтелехия": мир есть София в своей основе и не есть София в своем состоянии. Соответственно мир представляет собой арену софийной теургии (мистического творчества), через хозяйство и искусство (София открывается в мире как красота) миру должен быть придан его софийный первообраз; этот процесс философ иногда называл не совсем удачным словом "ософиение". Понимание Булгаковым этого процесса как обусловленного субстанциальным присутствием самого Божества в мире через Софию было объектом критики Е. Н. Трубецким, а впоследствии автором работы "Спор о Софии" (Париж, 1936) В. Н. Лосским. Е. Н. Трубецкой в книге "Смысл жизни" отмечал, что если понимать Софию так, как понимал ее Булгаков, т. е. считать, что она относится к миру временному как природа творящая к природе сотворенной, то очевидно, что человеческая свобода, да и вообще свобода твари при этих условиях обращается в ничто.