PhilosofFine

Книгу "Смысл жизни" Трубецкой предваряет введением, содержащим основные выводы его теории познания. Осмысленность наших суждений обусловливается реальностью абсолютного сознания, реальностью всеединства. Однако смысл-истина еще не совпадает со смыслом-целью, ценностью. Постичь смысл того или иного явления означает возвести его к безусловной истине, безусловной цели жизни. Открыть смысл жизни - значит оправдать жизнь. Но как можно оправдать жизнь, когда последняя свидетельствует о бессмыслице существования, наглядным образом проявляющейся в утомительном чередовании рождений и смертей, когда усилия, необходимые для поиска цели жизни, уходят у человека на добывание средств для своего существования и нередко на отнятие этих средств, а то и самой жизни у другого?

Е. Трубецкой вновь пытается разрешить антиномию Абсолютного и его другого, только рассматривая ее уже не в гносеологическом, а в онтологическом аспекте. Есть ли в нашей жизни некий смысл, спрашивает Трубецкой, который позволит ее оправдать, различимы ли в ней элементы вечности или все в ней подвержено времени и смерти. Он ставит перед собой задачу решить проблему теодицеи, т. е. вопрос о том, как оправдать Бога за зло, царящее в мире, как совместить его всеблагость с попущением человеческим страданиям и скорби.

Трубецкой убежден, что все антиномии религиозного сознания имеют логическое разрешение. Временное бытие и бытие вечное неразделимы, но и неслиянны, поэтому ошибочны как религиозный дуализм, разделяющий мир на две несовместимые части, так и религиозный монизм, игнорирующий всякое разделение. Дело в том, что временное бытие, т. е. "другое" Абсолютного, хотя и независимо от последнего, тем не менее держится только его силой, вне всеединого сознания оно представляет собой ничто. При этом Трубецкой аргументирует свой тезис примером человеческого восприятия времени. По его мнению, без представления о неизменном, вечном начале мы не способны воспринять время, все происходящее во времени обретает реальность, только будучи положено в безусловном, вечном сознании.

Наш мир представляет собой соединение вечного и преходящего, относительное небытие, т. е. бытие, обладающее свободой отпасть от всеединства к злу, превратившись тем самым в абсолютное небытие. Таким образом, он - не ставшее, а становящееся сущее, причастное Божественной премудрости - Софии, миру идеальных первообразов; он един с последним в потенции, но до свершения времен с ним разделен. Причина разделения есть свобода, которую Бог предоставляет твари. Этой свободой твари, свободой отпадения от всеединства объясняется и происхождение времени. Время есть феномен нашего неабсолютного бытия, указывающий на свободу его реализации в направлении к добру или ко злу. Свобода твари, по мнению Трубецкого, совместима с божественным предвидением, с существованием абсолютного сознания, охватывающего в абсолютном синтезе прошлое, настоящее и будущее, поскольку само "всеединое сознание видит мои действия как свободные, т. е. как зависящие от меня, от моего внутреннего самоопределения, а не от какой-либо посторонней мне силы или внешней необходимости".

Трубецкой расходится с С. Н. Булгаковым в трактовке Софии. Не давая в своей книге ясной онтологической трактовки этого образа (в частности, опуская деликатную для богословия проблему ее отношения к Божественной Троице), он негативно высказывается о характерном для Булгакова понимании Софии как субстанции или субъекта всего становящегося. Такая трактовка Софии ведет либо к внесению зла в Божественную премудрость, либо к гностическому восприятию последней как некоего особого существа, зона. Трубецкой в противовес Булгакову раскрывает свое видение Софии как неотделимой от Христа Божией мудрости и силы.

Следуя общему направлению русской софиологии XX в., получившему название "религиозный материализм", Трубецкой отказывается считать продуктом грехопадения твари ее материальность. Преображение твари не упраздняет, а одухотворяет, просветляет вещество, вводит его в окружение божественной славы.