PhilosofFine

Явную связь с историей Кириллова имеет небольшой рассказ "Сон смешного человека", помещенный в Дневнике писателя за 1877 г. Герой этого рассказа, в чем-то похожий на "логического самоубийцу", Кириллова и других героев-самоубийц Достоевского, придя к выводу о бессмысленности жизни, кончает с собой. Неожиданно для него самого его смерть оказывается переходом в другой мир, в иную жизнь, очень похожую на нашу земную жизнь, однако радикально преображенную и ставшую совершенной. Герой оказывается в обществе людей, которые осуществили идеал единения через любовь, идеал совершенства и которые не боятся смерти, поскольку знают, что смерть - это не абсолютный предел существования, а переход в новое бытие и еще "большее расширение соприкосновения с Целым вселенной".

Отношения людей этого общества пронизаны любовью и гармонией, они не нуждаются в науке, так как находятся в непосредственном интуитивном контакте со всей природой. Особенно важно, что у людей этого общества, как утверждает герой рассказа, вера переросла в знание, то есть они решили ту проблему, которая мучила Кириллова, они обрели абсолютную веру (что и тождественно высшему знанию). И это произошло потому, что их усилия по преображению своей жизни достигли цели, "пять секунд" Кириллова стали для них полновесной реальностью, их земное бытие обрело максимально возможное для него совершенство, после чего для них стало очевидным, что после смерти они попадут в мир, где будет реализовано еще большее совершенство их бытия. Казалось бы, здесь содержится точное выражение представлений Достоевского об идеале совершенного человека. Однако рассказ кончается парадоксом. Герой, несущий в себе все недостатки нашей земной жизни, вносит "бациллу" индивидуализма в открывшееся ему идеальное общество. И, зараженные этой "бациллой", люди постепенно разрушают все элементы гармонии, в результате чего их общество превращается в точную копию нашего несовершенного мира.

Та проблема, которую ставит здесь Достоевский, - это проблема соотношения любви, требующей от человека самопожертвования и самоотдачи, и свободы, жаждущей самоутверждения и господства. Именно в силу парадоксальной диалектики любви и свободы - двух сил, постоянно действующих в душе человека, но требующих противоположного и ведущих к противоположному, человеческая жизнь оказывается полной неразрешимых противоречий и борений, что особенно наглядно проявляется в трагичности самой "конкретной" формы любви - половой любви, любви между мужчиной и женщиной. И именно в изображении жизненных деталей этой диалектики ярко проявляется художественный талант Достоевского.

Достоевский не принимает того понимания свободы, которое было характерно для Чаадаева и Хомякова и которое находилось в русле христианской традиции, заданной Августином, - свобода как подчинение высшему началу, Богу. Для Достоевского свобода в своей полноте неизбежно связана с произволом, подразумевает стремление к абсолютной самобытности и независимости личности. В наиболее радикальной форме смысл такого понимания свободы отразился в рассуждениях героя повести "Записки из подполья". "Ведь я, - утверждает он, - например, нисколько не удивлюсь, если вдруг ни с того ни с сего среди всеобщего будущего благоразумия возникнет какой-нибудь джентльмен с неблагородной или, лучше сказать, с ретроградной и насмешливою физиономией, упрет руки в боки и скажет нам всем: а что, господа, не столкнуть ли нам все это благоразумие с одного разу, ногой, прахом, единственно с тою целью, чтобы все эти логарифмы отправились к черту и чтоб нам опять по своей глупой воле пожить! Это бы еще ничего, но обидно то, что ведь непременно последователей найдет: так человек устроен . есть один только случай, только один, когда человек может нарочно, сознательно пожелать себе даже вредного, глупого, даже глупейшего, а именно: чтоб иметь право пожелать себе даже и глупейшего и не быть связанным обязанностью желать себе одного только умного. Ведь это глупейшее, ведь этот свой каприз, и в самом деле, господа, может быть всего выгоднее для нашего брата из всего, что есть на земле . потому что во всяком случае сохраняет нам самое главное и самое дорогое, то есть нашу личность и нашу индивидуальность".

Это понимание свободы Достоевский пронес через все свое творчество. Спустя 13 лет после создания "Записок из подполья", в рассказе "Сон смешного человека" он, по существу, выражает такое же точно убеждение. Ради своей индивидуальной, "капризной" свободы, ради того, чтобы "по своей глупой воле пожить", люди идеального общества из этого рассказа "отправили к черту" все их благоразумие и гармонию. Сам рассказчик признает, что в своем "развращенном" состоянии они, с одной стороны, стали мечтать о возвращении невинности, чистоты и гармонии, но с другой - не приняли бы этой гармонии, если бы это возвращение стало реальным: " .если б только могло так случиться, чтоб они возвратились в то невинное и счастливое состояние, которое они утратили, и если б кто вдруг им показал его вновь и спросил их: хотят ли они возвратиться к нему? - то они наверно бы отказались". Человек, ощутивший всю полноту своей иррациональной свободы, уже не согласится вернуться в идеальное общество, если ценой возвращения будет утрата этой полноты свободы.