PhilosofFine

В полном согласии с принципами мировоззрения Достоевского Розанов полагает, что человеческое "я" есть некий метафизический абсолют, постижение которого и является целью философии и всей культуры. Однако наиболее сложной проблемой, вытекающей из этого исходного пункта, является понимание того смысла, который нужно вложить в тезис об абсолютности личности. Отвергая вслед за Достоевским все рационалистические модели человека, Розанов говорит о принципиальной иррациональности, мистичности, бытия человека. Именно поэтому он, подобно многим другим русским философам (особенно близок ему в этом смысле Л. Шестов), скептически относится к традиционной, рациональной форме философствования, полагая, что осмыслить человека можно только через художественные образы искусства и через своего рода "бессистемную" философию (пример которой Розанов и дает в своих статьях).

В силу иррациональности человеческой сущности постижение человека предполагает рассмотрение конкретных форм проявления этой сущности, то есть исследование всего богатства его конкретной жизни. Понятие жизни становится главным для Розанова-философа, и в этом смысле он должен быть признан одним из первых представителей экзистенциальной философии (понимаемой в широком смысле). Несомненно, что в этом аспекте на Розанова оказал определенное влияние Ф.Ницше, в сочинениях которого жизнь в ее иррациональной конкретности признается началом, обусловливающим все более сложные и более рациональные формы бытия человека. Однако, присматриваясь к тому исследованию жизни, которое проводит в своих работах Розанов, мы обнаруживаем, что здесь он целиком опирается на идеи Достоевского, в то время как влияние Ницше минимально.

Уже в своей "Легенде .", пытаясь понять, что является главным в подходе Достоевского к загадке человека, Розанов полагал, что это главное - внимание к актам рождения и смерти. Утверждение об абсолютности человеческой личности вступает в прямое противоречие с фактом конечности человека, ограниченности его бытия рождением - с одной стороны, и смертью - с другой. Достоевский прекрасно видел это противоречие, все его философские размышления направлены на его разрешение. Розанов также обращает на эту проблему большое внимание и в ее решении использует самые глубокие идеи Достоевского.

Вслед за своим великим предшественником (см. раздел 4.5) Розанов утверждает, что человеческая личность бессмертна, смерть он понимает как переход от существования в одном мире к существованию в другом мире. Отвергая христианский дуализм "этого света" и "того света", Розанов считает, что бытие целостно. Посмертное бытие человека (и всего живого), точно так же как и бытие перед рождением, неразрывно связано и слито с бытием, которые мы считаем реальным; "так называемый "тот свет" не за тридевять земель от нас лежит, но всякое бытие имеет в себе самом потусветную сторону, носит ее с собою, вероятно, живет ею и, во всяком случае, из нее рождает живое . Младенец - вот еще самый читаемый луч трансцендентного царства: никак его не сочинишь; из каучука не сделаешь; не вылепишь штемпелем". Эта неразрывная связь "потустороннего" и "посюстороннего" обусловливает необходимость сочетания в нашей жизни рационально-земных и мистических форм отношения к себе, к миру, к другим людям. Люди, которые ограничивают себя только "трезвым" отношением к жизни и отрицают возможность сверхъестественного и мистического, оказываются не способными играть существенной роли в жизни, хотя к этому предназначены все. Таких людей большинство, однако есть и другие, в жизни которых мистическое измерение бытия выступает с особой силой; они явно демонстрируют существование этого измерения. В качестве наглядного примера Розанов рассматривает жизнь Жанны д'Арк и даже приводит своеобразную классификацию форм мистической связи ее личности с бесконечным бытием.

"1) Жанна предвидела будущее неотвратимое, и притом - с чем она справиться не могла, чего боялась, о чем плакала.

2) Жанна видела и знала абсолютно от нее и ото всех скрытое, но существующее в данную минуту .

3) Жанна иногда творила завтрашний факт, созидала. Это не предвидение, это могущество .

4) Жанна, сверхъестественная сама по себе, находилась в общении с еще более сверхъестественным миром ("голоса"), волю которого она выполнила и который дал ей собственно могущество на общий ее подвиг, общую ее миссию".

Таким образом, рождение и смерть выступают у Розанова в качестве не столько границ, пределов человеческого бытия, сколько форм связи человеческой личности с бесконечным бытием и бесконечной жизнью. При этом, как и Достоевский, Розанов отказывается интерпретировать идею бессмертия (посмертного воскресения) человека в смысле абсолютного превосходства посмертного ("райского") бытия над земным. Эта интерпретация, навязываемая традиционным христианством, радикально искажает наше отношение к жизни. Она заставляет думать только о посмертном будущем, умаляя значение творческих усилий человека в каждый момент его земной жизни. Розанов же считает самым главным именно последнее. "Мне кажется, - пишет он, - наше дело на земле просто: делай хорошо свое дело. И больше ничего! Никаких страхов, опасения "за будущее" . Итак, работа здесь - вот и все! И никакого беспокойства, ни страха за "там". Если здесь хорошо (исправно), то и "там" хорошо; а если "там" - ничего, то это тоже ничего. Пожили. Любили. Трудились". Соответственно и воскресение - это не то, что будет когда-то в будущем, а то, что творится сейчас, в каждое мгновение: "Воскреснуть - это как бы в секунде бытия хлебнуть столько жизни, почерпнуть такую глубь бытия, засверкать таким сверканием душевности, оживления, напряжения всех его способностей, что годы и века тягучей жизни "так себе" не могут пойти с этим в сравнение". Очевидно, что это понимание воскресения полностью совпадает с тем, которое мы ранее нашли у Достоевского (см. раздел 4.6).