PhilosofFine

Может создаться впечатление, будто Соловьев вообще выступает против государства как органа обособления национально-политической жизни. Но это не так. Вопрос о государстве он трактует гораздо шире, стремясь определить его истинное значение. Оно, на его взгляд, состоит в том, что государство, обособляя на каком-то этапе исторического развития определенный народ от остального человечества, упрочивает в то же время его роль во всемирном процессе.

Русский народ, по Соловьеву, только благодаря созданному им государству, могучему и всевластному, сохранил величие и самостоятельность России, которую он, желая выразить свои лучшие чувства к родине, называл "святой Русью". Эта "святость" есть особенность национального идеала Соловьева. В ней нет ничего аскетического, что столь характерно для восточного идеала святости. Его понимание святости отмечено "живым практическим и историческим смыслом", который "ясно выразился в прошедший нашей истории . в создании и постоянном охранении русского государства, единой верховной власти, избавлявшей нас от хаоса и самоуничижения". Но полнота идеала святости требует, чтобы святая Русь возжелала "святого дела", а именно: соединения церквей, духовного примирения Востока и Запада в Богочеловеческом единстве вселенского христианства. Это и есть святое дело, есть то действенное слово, которое Россия должна сказать миру.

2. "Школу Соловьева" составили в основном бывшие "легальные марксисты" - Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, Л.С. Изгоев, П.Б. Струве, М.М. Туган-Барановский, C.JI. Франк и др. Их движение оформилось в 90-е годы XIX в., одновременно с "ортодоксальным", плехановским марксизмом, и видело свою цель "в направленном против народнической идеологии историческом оправдании капитализма в России" [П.Б. Струве]. Исходя из этого, они принимали в марксизме лишь те положения, которые постулировали неизбежность перехода от феодального строя к буржуазному и отвергали социализм как закономерное выражение объективного процесса экономического развития общества. По их мнению, социализм можно принять лишь в качестве социального идеала, а не социального предвидения. Если социализм может осуществиться "по законам природы", тогда бессмысленна всякая деятельность, всякое усилие отдельной личности. Свобода воли несовместима с объективной необходимостью. Непонимание этого, полагали они, составляет главную ахиллесову пяту марксизма, которая, на их взгляд, порождена ориентацией на гегелизм. Поэтому, как утверждал М.Н. Туган-Барановский, "гегельянская терминология вместе с пресловутым "отрицанием отрицания" может быть совершенно устранена из социальных теорий Маркса без всякого ущерба для их доказательности и логической силы". Среди них вообще преобладало убеждение в мировоззренческой нейтральности марксизма, отсутствии в нем строго однозначного философского основания. Им казалось правомерным сближение марксизма с любой философской системой, однако в интересах этического обоснования социализма они отдавали предпочтение кантианству, которое сыграло определяющую роль в их эволюции от "марксизма к идеализму", а затем и к "новому религиозному сознанию", веховству.