PhilosofFine

Но здесь нужно спросить, что является и остается действительно осмысленным в дуализме и в «расслоении» человека, которое в результате абстракции вновь стало правомерным, а также в соответствующем разделении наук. Мы намеренно не использовали результаты нашего первого критического рассмотрения этого дуализма, нашего указания на принципиальную вторичность пространственно-временной локализации и индивидуации психического бытия, мы хотели полностью вжиться в психофизический, дуалистический эмпиризм ученых, чтобы принимать свои решения в универсальной взаимосвязи тотального мира опыта, понимаемого как изначальная почва. Наряду с новыми усмотрениями, которые, как выяснится, имеют существенное значение для понимания подлинной задачи психологии, мы вновь получим и те предыдущие, что были упомянуты выше.

Будем исходить из рассмотренной нами абстракции, которая уже очень скоро обнаружит скрытые в ней трудности. Возьмем ее целиком в обычном и естественном смысле, как направление взгляда и интереса, различаемое на основе конкретного опыта о человеке. Мы, само собой разумеется, можем обратить внимание только на его телесность и последовательно интересоваться одной лишь этой его стороной, а можем обратиться и к противоположной стороне, интересуясь только его душевным. Благодаря этому, по-видимому, в своей непоколебимой правомерности сразу же становится ясным и различие между «внешним» и «внутренним» опытом (прежде всего восприятием), равно как и различение в самом человеке двух реальных сторон, или слоев. На вопрос, что относится к психической стороне и что из нее становится потом данностью чисто внутреннего восприятия, обычно отвечают: личность [Person], субстрат личных свойств, изначальных или приобретенных психических предрасположен-ностей (способностей, привычек). А это отсылает назад, к потоку «жизни сознания», к некому временому протеканию, в котором прежде всего выделяется череда Я-актов, но подоснову ее составляют пассивные состояния [Zustandlich-keiten]. Именно этот поток «психических переживаний» якобы и познается в той абстрактивной установке на душевное. Напрямую и собственным образом (и даже, как полагают, с особой аподиктической очевидностью) воспринимается только сфера присутствующих в настоящий момент психических переживаний человека в отношении его самого, как его «внутреннее переживание»; переживания других — только опосредованным способом опыта: через «вчувство-вание». Так выглядит дело, если этот способ опыта по крайней мере не истолковывается как умозаключение, что раньше было повсеместно распространено.

Между тем все это вовсе не является таким простым, само собой разумеющимся и не требующим дальнейших размышлений, каким считалось на протяжении столетий. Психология, возникающая из параллельной абстракции на основе «внутреннего восприятия», образующего параллель к восприятию внешнему, и прочего психологического опыта, должна быть со всей серьезностью поставлена под вопрос, и даже вообще принципиально невозможна в таком понимании. Очевидно, это касается всякого покоящегося чисто на опытном созерцании дуализма двух реальных сторон, или слоев, в человеке, а также в науках о нем.

Исторически мы принимаем в рассмотрение эмпирическую психологию и возобладавший в ней со времен Гоб-бса и Локка сенсуализм, который оказывал губительное влияние на психологию вплоть до наших дней. В этой первой исторической форме натурализма душа, как собственная реальная сфера, будто бы на основе опыта отделяется от психических данных, существующих для себя в замкнутом единстве пространства сознания. Наивное уравнивание этих данностей психологического опыта данных с данностями телесного опыта приводит к их овеществлению [Verdinglichung]; постоянная ориентация на образец естествознания подталкивает к тому, чтобы понимать их как психические атомы или комплексы атомов и установить параллель между задачами как в одной, так и в другой стороне. Душевные способности или, как предпочли говорить позднее, психические предрасположенности становятся аналогами физических сил, титульными обозначениями всего лишь каузальных свойств души, будь то принадлежащих ее собственному существу или возникающих из каузальной связи с телом — в любом случае реальность и каузальность одинаково понимаются обеими сторонами. Конечно, сразу же, уже у Беркли и Юма, заявляют о себе загадочные трудности, связанные с такой интерпретацией души и подталкивающие к имманентному идеализму, в котором одно звено «параллели» пропадает. Но вплот