PhilosofFine

Таким образом, по мнению Галилея, пространство есть искривленное замкнутое пустое вместилище мира, своеобразная совокупность траекторий тел, но не их объемов и не расстояний между ними. Иными словами, структура пространства характеризуется равномерными круговыми движениями. Камнем преткновения для Галилея явилась проблема континуальности. Без ее решения нельзя было создать теоретический фундамент для механики, и поэтому к вопросу о непрерывности Галилей возвращался постоянно. Эта проблема находилась также в центре внимания французского математика, физика и философа XVII в. Рене Декарта.

В противоположность Аристотелю Декарт утверждает, что в природе действует единая телесная субстанция, не нуждающаяся для своего существования ни в чем другом. Совершенно умозрительно он делает вывод, что объемность - единственно абсолютно всебщее неизменное свойство материи, ее сущность. Фактически это заимствовано у схоластов. Из отождествления телесности с протяженностью, выражающей объемность, следует отрицание существования пустоты. Кроме того, Декарт ссылается на «самоочевидную» идею: у ничто нет свойств, значит, ничто (пустоты) нет [Декарт, 1950]. Таким образом, Декарт геометризирует материальное, отождествляя его с протяженностью. Пространство «превращается» в фундаментальный атрибут материи и, таким образом, абсолютизируется окончательно.

С точки зрения Декарта телесность не ограничена в своей протяженности, поэтому пространство бесконечно. Кроме того, поскольку не могло быть всеобщей бестелесной пустоты для создания мира, постольку мир, а следовательно, и пространство вечны. Но какова же структура пространства? Видимо, она определяется взаимным расположением примыкающих друг к другу материальных тел, не имеющих пор. Однако это только первый, совершенно очевидный вывод. Декарт идет дальше: структура пространства определяется еще и движением материальных тел.

Действительно, если пустоты нет и все частицы примыкают друг к другу, то движение одной из них вызывает движение всех других. В итоге «нигде нет ничего неизменного», всюду царит вечное изменение. Это приводит к изменению плотности и появлению пластичности материи, т. е. возникают локальные возмущения ее, а следовательно, и протяженности - пространства. Таким образом, пространство анизотропно и неоднородно. Возникающие завихрения перемещающихся масс определяют криволинейный характер геометрии движения материальных тел, в частности планет. Известно влияние идей Декарта на Эйнштейна, и в общей теории относительности, как будет показано далее (см. дополнение А), приведенный здесь тезис Декарта получил соответствующую интерпретацию.

Естетственно, ньютоновская концепция абсолютного пространства противостоит декартовой. Остро полемизируя с картезианством, Исаак Ньютон построил концепцию абсолютного пустого пространства - вместилища мира, завершив тем самым развитие концепции, основы которой были заложены еще Демокритом. Главным упреком и предметом дискуссий было то, что картезианцы не обращаются в должной мере к опыту, конструируют гипотезы для объяснения мира, опираясь только на умозрительные построения, в частности на упоминавшуюся гипотезу вихрей. Ньютон выступает и против «скрытых качеств», которые не выявляются в практическом опыте (напомним известное - «гипотез на измышляю»).

Критика картезианства и обращение к опыту приводят Ньютона к разработке собственной концепции пустого пространства, оказавшейся, с одной стороны, глубоко не соответствующей реальности, но, с другой -логически непротиворечивой. Единственный, кто в какой-то мере поддержал картезианскую точку зрения, несмотря на ошеломляющие успехи классической механики Ньютона и насаждаемых ею представлений, был Лейбниц. Лейбниц критиковал субстанциализацию и вообще абсолютизацию пространства, свойственные Ньютону, превратившему пространство во внетелесную и самостоятельную сущность. Лейбниц был убежден, что никакого «чистого» пространства «самого по себе» нет, а значит, нет и пустоты. Он характеризовал пространство как рядоположенность явлений или отношение их сосуществования, но вступал в противоречие сам с собой, пытаясь выяснить, насколько эти явления реальны. Иногда он утверждал их реальность, иногда считал их эфемерными, а пространство - застывшим и в конечном счете отстаивал идею зависимости пространства от духовных сущностей. Это не могло найти положительного отклика у естествоиспытателей того времени, уверившихся, что Бог, сотворив все сущее, предоставил ему право и возможность развиваться в соответствии с естественными законами, не вмешиваясь в ход этого развития. Сам миф о сотворении мира виделся им вполне материальным практически во всем его объеме.

Несмотря на усиленные попытки философов разрешить противоречия между ньютоновской и лейбницевой (декартовой) трактовками пространства, материализировав духовную субстанциональность относительного континуального пространства Лейбница (см. [Спиноза, 1957]), непротиворечивую философскую трактовку пространства, допускающую физическую или какую-либо другую естественно-научную конкретизацию и интерпретацию, создать не удалось. Идея Спинозы не привела к прекращению борьбы, развернувшейся вокруг попыток объяснить пространство, его структуру, природу и свойства. Несмотря на закрепившиеся в науке представления об абсолютном пустом однородном изотропном пространстве - вместилище мира, идеи континуальности пространства, его анизотропии, относительности и зависимости его структуры от материи, а структуры материи, мира - от структуры пространства, идеи, которые берут свое начало еще в мифологических представлениях о пространстве, продолжают существовать по сей день. Физики, склонные к идеям картезианства и объяснению некоторых явлений (например, теплоты) с помощью субстанций, ввели понятие эфира как среды, не оказывающей сопротивления движущемуся телу. Это позволило объяснить ряд явлений из оптики, термодинамики и других областей, но вызвало, в свою очередь, новые противоречия, которые в конечном счете привели к научной революции в начале ХХ в. и тем самым поколебали господство идеи ньютоновского пространства в физике.