PhilosofFine

Под влиянием критических статей Энгельса против Ткачева в отечественной историографии на первый план выдвигались его взгляды на российское самодержавие. Ткачеву казалось, что самодержавие в России висело в воздухе, не имея сколько-нибудь прочных корней в современной экономике страны; его материальную силу он связывал лишь с прошлым, полагая, что силы, выступающие в поддержку самодержавия, могут появиться только в будущем, хотя в действительности самодержавие в пореформенной России опиралось не только на дворянство, но и на крупную буржуазию.

В противовес анархизму Бакунина Ткачев пропагандировал идею революционного государства, которое "на другой день после революции" должно стать основной созидающей силой нового общественного порядка. Государственная централизованная власть, по Ткачеву, есть высший тип наиболее могущественной, организованной власти, способной внести в социальную практику прочные руководящие начала. "На другой день после революции" государство призвано выполнять две функции - "революционно-разрушительную" и "революционно-созидательную". Отличаясь непреклонностью в борьбе с консервативными и реакционными элементами, конституционная деятельность революционной власти должна отличаться эластичностью, умением приспособляться к данному уровню народных потребностей и развития народа. Чтобы не впадать в утопию, она должна окружить себя органами народного представительства, "Народной думы" и прежде всего стремиться к расширению "народного развития", к поднятию его нравственных идеалов, к установлению не только социального, умственного, нравственного, но и физического равенства как условия всеобщего счастья, реализации социалистического идеала.

Ткачев более категорично в сравнении с Бакуниным и Лавровым выделял наднациональный, интернациональный характер своего социалистического идеала. Как не может быть якутской, чувашской, "малорусской" (украинской), грузинской и т. п. геометрии, доказывал Ткачев, так не может быть якутского и т. п. социализма. Социальная, как любая другая, истина может быть только одна - строго научная, вечная, непреложная, не изменяющаяся под влиянием географических, этнографических и племенных особенностей. Казалось бы, в рамках такого подхода нет места русскому общинно-артельному социализму. Однако вопреки наиболее общей социологической установке против "национализирования социализма" Ткачев все-таки русифицировал идеал социализма для России: как и другие народники, он считал, что "священный" принцип общины должен стать краеугольным камнем будущего общественного строя.

"Философия действия" - еще одна сфера "политической философии" Ткачева, которая существенно отличает его от других идеологов народничества. Себя и своих сторонников он относил к лагерю, ведущему практическую, агитационную борьбу за немедленное уничтожение отжившего социального строя в России, тогда как Лаврова считал приверженцем "борьбы перышками и книжками", борьбы философской.

Ткачевизм существенно отличался от бакунизма с его преимущественной ориентацией на "народные инстинкты", на стремления и "насущные потребности народных масс". Ткачев меньше, нежели Бакунин, идеализировал народ, однако, по его мнению, хотя народ и задавлен, в нем забита всякая внутренняя инициатива, но в силу самих социальных условий он является революционером и всегда готов к революции.

Поскольку, по Ткачеву, социальный строй России изжил себя, его коренное переустройство на принципиально новых, социалистических началах возможно лишь насильственным, революционным путем. Полагая, что в 70-х гг. исторические обстоятельства складывались в пользу революционеров, а через 10- 20 лет могли выступить против них, раз огонь экономического прогресса должен был разрушить традиционные формы жизни русского общества и утвердить в нем формы буржуазной жизни, то он ратовал за немедленную революцию под лозунгами: "Мы не можем ждать .", "Революция в России необходима, и необходима именно в настоящее время", "Теперь или очень не скоро, быть может, никогда!"