PhilosofFine

Отправной точкой построения феноменологии становится для Шпета постижение того, "чем мы обладаем без теоретизирования, до него", т. е. движение к первоначальным данным человеческого сознания. В то же время Шпет выступает против "метафизического", по его выражению, противопоставления мира реальности и мира идеальных сущностей, порождающего представление, что наш мир - иллюзия, призрак, преходящий феномен.

Сознание как первичная и непосредственная данность есть, по его мнению, начало и исходный пункт философии, поскольку не только не подлежит доказательству, но и является его основанием. Феноменология ставит вопрос об уяснении, т. е. о доведении интуиции до последней степени ясности, до очевидности, которая в своем пределе есть "конкретность в самой своей сущности". Чистой очевидностью является лишь идеальная сущность - эйдос.

Шпет игнорирует проблему формирования чувственного образа, выступая против идеи "ступенчатости" процесса восприятия. Высшей формой познавательной способности человека он считает интеллектуальную интуицию, которую, по его мысли, нельзя понимать как достигнутую в результате последовательного восхождения от эмпирического к рациональному постижению действительности. Она есть более непосредственная и в то же время более совершенная форма уразумения смысла, чем любые формы научного освоения и познания реальности.

Для Шпета основная задача феноменологии, связанная с непосредственным, интуитивным усмотрением сущности и постижением смысла действительности, не замыкается рамками гносеологии и требует учета особенностей социально-исторического процесса, культурного опыта человечества.

Философы-материалисты, по мнению Шпета, постоянно склонялись к сведению социально-исторических феноменов к естественным, природным явлениям, что приводило к непониманию той истины, что "раскрыться и обнаружиться абсолютное может только в историческом процессе". Вместе с тем Шпет считает возможным избежать противопоставления естествознания и истории, включить историю в границы научного объяснения путем построения "теории единичного". История должна быть интерпретирована не как скопление или чередование случайностей, а как единый процесс, в котором прослеживается действие разумной силы. Шпет, стремится доказать "философичность факта", которая, по его мнению, связана с выводимостью отдельных явлений не из причин, а из сущности, постижение которой связано с усмотрением ratio, или разумного основания, в случайных с виду рядах фактов. Этот "голос" истории может выступать в конкретных формах, например в форме идеи гуманности, носителем которой является человеческий род в целом. Через специфику исторического знания, которое для него "не есть познание единичного в смысле чувственного переживания или восприятия, так как в этом случае оно не было бы знанием, не только наукой", и в то же время есть рациональное познание именно единичного, индивидуального, Шпет приходит к выводу о "возможности общего познания единичного предмета как единичного". Исходя из этого, он утверждает, что историческое познание может и должно быть основой знания философского, поскольку оно также "есть всегда и по существу знание конкретное и цельное".

Познание, ориентированное на такое "понимание" культурно-исторической действительности, он предлагает назвать "семиотическим", рассматривающим предмет исследования как знак, который подлежит интерпретации в качестве "средства уразумения", направленного на постижение смысла существующего.

Углубление в историю, социальность невозможно, по Шпету, без понимания того, что такое язык. Язык представляется ему порождением внутренней идеи, той сохраняющей, культивирующей, воспитывающей и не подверженной распаду силы традиции, в устойчивости которой обнаруживается разум истории. Слово для него, во-первых, - всеобщий универсальный знак культуры. Все виды искусства и формы эстетической деятельности приобретают свое значение благодаря слову: " .через словесность, присущую им, они действительны". Будучи зафиксированы в слове, приобретают реальность поступки и переживания людей. Во-вторых, слово у Шпета трактуется не как воспроизведение объективно-общего при помощи абстракции, не как обозначение результата отражения человеком реальности, а как сама реальность. Слово - своеобразный микрокосм, вмещающий в себя культуру во временном, историческом измерении, в настоящем и прошедшем. Сфера существования языка, словесных форм выражения была объявлена универсальной для постижения бытия, которое, по аналогии со словом, трактовалось как содержащее скрытые смыслы и подлежащий расшифровке "знак".