PhilosofFine

Итак, наука изучает реальность, а за гранью реальности находится троица несливаемых друг с другом и друг с другом сочетающихся "вечных . и все определяющих: вещества (или материи), силы (или энергии) и духа (или психоза). Признание их слияния, происхождения и разделения уже лежит вне научной области, ограничиваемой действительностью или реальностью . Во всем реальном надо признать или вещество, или силу, или дух, или, как это всегда и бывает, их сочетание, потому что одинаково немыслимы в реальных проявлениях ни вещество без силы, ни сила (или движение) без вещества, ни дух без плоти и крови, без сил и материи".

Менделеев подчеркивал, что он как естествоиспытатель вовсе не отрицает реальность духа, реальность воли и самосознания. Однако он не может согласиться с той точкой зрения, которая только дух признает вечной и неизменной сущностью, способной порождать временную и изменяющуюся материю. Не только дух, но и материя, и присущее ей движение также вечны и сущностны и являются тем "началом всех начал", которое лежит в основе всего существующего мира. За три года до "Заветных мыслей" в статье 1902 г. Менделеев писал: "Ни совершенно слить, ни совершенно отделить, ни представить какие-либо переходные формы для духа, силы и вещества не удается никому, кроме явных мистиков и тех крайних, которые не хотят ничего знать ни про что духовное: разум, волю, желание, любовь и самосознание".

Постоянно говоря о том, что в основе реального мира лежат вечные и все определяющие вещество, сила и дух, что невозможно представить себе вещество без движения и движение без вещества, Менделеев ни разу не упоминает о том, что вещество невозможно представить себе без духа, хотя каждый раз подчеркивает, что дух без вещества не существует. "Мировая трагедия на том и основана, - отмечал он, - что духовное, внутреннее и личное не существуют сами по себе, без материального, внешнего и общественного и сими последними в такой же мере определяются, как и обратно, с тем явным ограничением, что материально-внешнее, что бы ни говорили Платоны и всякие иные мудрецы, возникает раньше, начальнее и назойливее духовно-внутреннего (даже личное "я" немыслимо без общения, начинаемого различием полов и стадностью) .". И еще более категорично: " .Все духовное немыслимо без материальных форм". Такие высказывания можно характеризовать уже не только как реалистические, но и как материалистические. С этих позиций критиковал Менделеев и энергетизм, и эмпириокритицизм, и спиритизм, и другие модные философские течения тех лет.

Встречаются у Менделеева и высказывания, которые дают повод упрекнуть его в агностицизме, но такой упрек может быть сделан только если вырвать их из контекста. Так, в "Основах химии", главном своем произведении, Менделеев пишет: "Можно изучать вещества только по их свойствам или отношениям к нашим органам и к другим веществам и телам, но само по себе вещество недоступно нашему пониманию, так как в его природе лежит нечто самобытное, чуждое нашему сознанию и духу". Но далее следует мысль, совершенно отрицающая агностицизм: "Однако из того, что мы не понимаем вещества самого по себе, не следует, что изучение вещества нам непосильно, если стоять на пути индуктивного знания (Бэконом Веруламским освещенного), как видно из того, что люди, постепенно изучая вещество, им овладевают, точнее и точнее делают в отношении к нему предсказания, оправдываемые действительностью, шире и чаще пользуются им для своих потребностей, и нет повода видеть где-либо грань познанию и обладанию веществом".

Менделеев неоднократно говорил о значении индуктивного метода, постоянно подчеркивая, что он является его приверженцем, но одновременно считал, что одной индукцией обойтись невозможно. Если в практических целях эмпирических наблюдений и достаточно, то "в области свободной науки" довольствоваться этим нельзя. "Науки нет в частностях, - писал он. - Она в общем, в целом, в слиянии всех частностей, в единстве, доходящем до таких доступных воображению и уму крайностей бесконечного, которые без науки, т. е. без слияния частностей в общем, совершенно недосягаемы". И он не случайно относил естествознание к философским (в отличие от прикладных) наукам, ведь оно проникает за грань видимого, познает скрытые причины явлений и стремится отыскать сущность, скрытую от наблюдений. "Науки - те же организмы, - пояснял он. - Наблюдение и опыт - тело наук. Но оно одно - труп. Обобщения, доктрины, гипотезы и теории - душа наук. Но ее одну не дано знать и понимать. И лживо приглашать к трупу науки, как было лживо у классиков стремление схватить одну ее душу". "Отыскать сокрытую от глаз единую сущность" - вот что характерно для философского мировоззрения.