PhilosofFine

Белый со скепсисом относится к "научному познанию", в его представлении наука занимается систематизацией человеческого незнания. Подлинное знание - это всегда творчество, преображение действительности, оно неотрывно от смысла жизни. Отсюда и задача художника: он творит ценности, исходя из внутреннего опыта, и чем глубже, чем сильнее его переживание, выраженное в тех или иных символах, тем значительнее ценность этого переживания, которое может стать коллективным и даже универсальным (таковым является, например, христианство). Начало всему дает (что особенно важно для художника) жизнетворчество: человек, а писатель тем более, должен создавать самого себя, и значит - "он должен стать своей собственной художественной формой".

По сути все теоретические изыскания Белого, если внимательно вглядываться в каждую веху его жизни, носят скрыто-биографический характер. Он сам стремился к теургии, к внесению смысла во внесмысловое хаотическое начало жизни (хотя почти всегда хаос его одолевал). К. В. Мочульский в своей книге о Белом не случайно каждую статью Белого объясняет не только непосредственно из его умственной жизни, из его попыток разрешить тот или иной вопрос, но и чисто биографически. На мировоззрение Белого оказывала серьезнейшее влияние не только каждая прочитанная книга, но и каждый, даже незначительный, поворот его жизни. Любая житейская мелочь вырастала в его глазах, благодаря чересчур энергичному воображению, в символ. Так, например, флегмона, которую пришлось оперировать в 1907 г. в Париже, помноженная на раздражение против Блока (последствие горькой и неудачной любви к жене поэта) не могла не выплеснуться в двухлетнюю войну против символистов-петербуржцев (статьи Белого против "мистического анархизма").

Эта внутрисимволистская полемика лишь внешне кажется идеологическим спором. В ней поражает не только то, что Белый выступает на стороне идеологически ему чуждого Брюсова против Иванова и Блока, которые в своих взглядах на символизм стоят близко к его собственным воззрениям. Самое поразительное в этой истории - внутреннее одиночество Белого. Все "злые козни" литературных противников целиком находятся в мире его воображения. В своем полемическом задоре Белый никем не понят, но и сам не может понять действительного положения дел, находясь в замкнутом мире тех фантомов, которые создавало его разгоряченное сознание. Отсюда вся странность его выпадов, ему ненавистна теория Чулкова, она воспринимается как карикатура на собственные мысли, но и сам он берет недопустимый тон полемики (дело чуть не дошло до дуэли с Блоком).

Этот полемический "опыт" Белого четче выявляет тот факт, что символизм как течение погубило не различие в теоретических вопросах, но прежде всего несовпадение судеб его представителей. Они были слишком разные люди, одно и то же мистическое содержание переживали различно. Потому столь различными путями шло их жизнетворчество: по "кругу" у Вяч. Иванова, по хаотической ломаной линии (непрерывное впитывание и перерабатывание чужого опыта и чужих идей) у Белого и через мистическое "схождение в народ" у Блока. В своем творчестве жизни каждый из них был слишком сам по себе, одному трудно было согласиться со всеми. Они не могли объединиться на теории, а общее ослепительно яркое ощущение, пережитое в самом начале XX в. с его "мистическими зорями", не могло удерживать их долго в одном мистическом братстве. Новой религии не получилось, а значит, и теории в полном смысле этого слова уже не могло быть.

Сам Белый так и не смог ясно сформулировать теорию символизма в окончательном виде. И не потому только, что он был такой переменчивой натурой, но и потому, что символисту было и важнее, и естественнее чувствовать несказанное, чем пытаться выразить его в теории. И здесь мы приходим к опыту Блока и его мировоззрения, которое весьма неполно выражено в с