PhilosofFine

" .В литературе, - иронизирует Шестов, - с давних времен заготовлен большой и разнообразный запас всякого рода общих идей и мировоззрений, метафизических и позитивных, о которых учителя вспоминают каждый раз, как только начинают раздаваться слишком требовательные и неспокойные человеческие голоса". Сами же учителя, т. е. философы, в жизни редко следуют тому, о чем они учат. Это служит для Шестова неопровержимым свидетельством устрашающе-подавляющего характера всякого мировоззрения. Услуги детективные наблюдение детективное.

Власть идей, считает Шестов, предстает как всепроникающая, тончайшая в своем коварстве и самая прочная сила, препятствующая выяснению человеком вопросов жизни. При этом идеализм оказывается более опасным противником людей, чем материализм: " .положительные мыслители, т. е. идеалисты и метафизики, бранных слов не употребляют. Зато они заживо хоронят . на своих идеалистических кладбищах, именуемых мировоззрениями". Материализм более откровенен и последователен в своем приговоре относительно того, что можно делать, а что возбраняется человеку. В материалистической философии "нет ответа, обязывающего к радостной покорности. Она бьет, уничтожает человека - но она не называет себя разумной, не требует себе благодарности, ей ничего не нужно, ибо она бездушна и бессловесна. Ее можно признавать и вместе ненавидеть".

Но если все существующие мировоззрения оборачиваются темницей ищущего духа, то, во-первых, как избежать их и, во-вторых, возможны ли принципиально иная философия, иное мировоззрение? Первым, а впрочем, и последним шагом от идеализма и материализма к подлинной философии является, по Шестову, выработка отвращения и равнодушия к любому мировоззрению: человек волен так же часто менять свое "мировоззрение", как ботинки или перчатки. На этом пути человек находит свободу и настоящую философию, ибо "величайшая прерогатива философов - это свобода от убеждений, и без этой свободы вы никогда не проникнете в мир сущности".

Одно из развернутых изложений понимания философии дается Шестовым в книге "Начала и концы". Всякий судит по-своему, рассуждает он, собственное учение считает единственно верным. Отсюда философия предстает как нечто весьма парадоксальное: хотя каждое из философских учений в конечном счете оспаривается всеми остальными и даже не удовлетворяет сокровенным замыслам своих творцов, именно к философии бегут отчаявшиеся и несчастные люди в надежде найти истину, понимание, смысл, спасение и т. д. И для того, чтобы их обращение к философии, изначально имеющей или долженствующей иметь дело с "началами" и "концами" или каким-то образом связанной с особыми стремлениями и тревогами человека, могло быть удовлетворено, философия эта должна быть принципиально иной.

Прежде всего философия, по мысли Шестова, должна открыто заявить о своей решительной и бескомпромиссной борьбе со всем, что всегда только мешало человеку прорваться к тому, к чему он стремился. Она должна декларировать свою свободу от объективности, логики, автономных, т. е. не зависящих от индивида, этических и научных норм и законов, от знания, символизирующего данность и насилие как общих идей, так и материального мира: "Философия же, не дерзающая подняться над автономным знанием и автономной этикой, философия, безвольно и беспомощно склоняющаяся пред открываемыми разумом материальными и идеальными данностями . не приводит человека к истине, а навеки от истины уводит".