PhilosofFine

Философия Шестова противоречива. Во-первых, это "противоречия" терминов, реальный смысл которых определяется контекстом (это особенно очевидно, когда он употребляет термины "истина" и "философия" в противоположных смыслах). Во-вторых, это противоречия, связанные с критикой Шестовым рационализма. Для него систематичность ума есть верный признак духовной ограниченности, а "противоречивость есть один из признаков приближения к последней истине, ибо она свидетельствует, что человек утратил страх перед обычными критериями". В-третьих, противоречия в философии Шестова - это и неизбежный результат несовместимости ее иррационализма с выраженностью в понятии, в логике. Отсюда системности он противопоставлял афористичность, иронию, образность, предпочитая вопросы и предположения ответам и утверждениям. В-четвертых, философия трагедии или одиночества ("последнее слово философии - одиночество") вступает в противоречие с принципом ее несообщаемостьи и метафизического нигилизма, утверждая - всегда и для кого-то - что-либо позитивное. Пиар в москве Пиар компания москва.

Еще одной существенной чертой философии Шестова является ее религиозная окрашенность. В ходе своей незаметной, но неуклонной эволюции к мировоззрению, основанному на библейских принципах (в основном ветхозаветных), его философия в качестве одного из объектов рассмотрения стала включать и трансцендентное (находящееся за пределами обычного существования). Определяя задачу философии как помощь в подготовке к свободе, неизвестности, смерти, чуду, невозможному и т. д., он, в частности, писал: "Философы стремятся "объяснить" мир, чтоб все стало видным, прозрачным, чтоб в жизни ничего не было или было бы как можно меньше проблематического и таинственного. Не следовало ли бы, наоборот, стремиться показывать, что даже там, где все людям представляется ясным и понятным, все необычайно загадочно и таинственно? Самим освобождаться и других освобождать от власти понятий, своей определенностью убивающих тайну. Ведь истоки, начала, корни бытия - не в том, что обнаружено, а в том, что скрыто: Deus est Deus absconditus (Бог есть скрытый Бог)".

Однако религиозность философии Шестова проблематична, и во всяком случае эта ее окрашенность не является определяющей. Люди, хорошо знавшие не только работы Шестова, но и лично самого философа, резко расходились в оценках религиозности его мировоззрения. Зеньковский, например, отмечал у него глубокое переживание "инобытия" веры, "он не просто покинул берег знания и принципов разума", а стоял уже на "другом" берегу религиозной веры и потому его философия столь загадочна и иррациональна. Для Бердяева Шестов "принципиально посюсторонен", чужд положительной однозначной (конфессиональной) религиозности, он был и остался богоискателем в буквальном смысле этого слова.

Действительно, Бог, по Шестову, так же нем и иррационален, как и глубины человеческой души, подлинная истина, жизнь или природа. Это некая таинственная, абсолютно неизвестная сила, которая может открыться в трансценденции, в пограничной ситуации, в чуде. Шестов резко возражал против любых попыток доказательства бытия Бога, против содержательных суждений о нем, считая, что все сказанное о всемогуществе, абсолютности и всесилии божества - не более чем приписывание ему вкусов и атрибутов, "о которых мечтают земные деспоты". Верный духу свободы, он и здесь проводит принцип открытости и в типичной для него иронической манере полупредполагает-полупредписывает Богу собственные вкусы, черты и качества своей философии. Тем не менее его понимание Бога неординарно: "Богу совсем не нужно быть самым сильным, самым первым. Он, пожалуй, и это было бы понятно и согласно с здравым смыслом - не хотел бы быть слабее других, чтоб не подвергнуться насилию, но нет никакого основания приписывать ему честолюбие или тщеславие. И нет, значит, никакого основания думать, что он не выносит равных себе, хочет быть превыше всех и во что бы то ни стало уничтожить дьявола. Вероятнее всего, что он живет в мире и добром согласии даже с теми, которые менее всего приспособляются к его вкусам и привычкам. Может быть, даже охотно радуется, что не все такие, как он, и охотно делит с сатаной свои владения".