PhilosofFine

Настоящая философия порождается глубинными мотивами обращения к ней, она неотделима от судьбы конкретного человека, и если она желает быть истинной, то должна приобрести характеристики, соответствующие возлагаемым на нее надеждам, так же как и качества обращающегося к ней человека. В конечном счете "философия есть великая и последняя борьба .".

Философия связана с делом, а не знанием, и по сути направлена против последнего. Но подобная направленность философии Шестова не имеет ничего общего с познавательным скептицизмом. Все можно познать, и знания могут быть неограниченными. Однако в определенном, так сказать экзистенциальном, смысле они оказываются ненужными, не тем, чего жаждет человек в решающие минуты своей жизни. Поэтому не правильным ли будет обратиться не к знанию, а к незнанию, неизвестности, не к разуму, а к абсурду, иррациональному ("глупости")? Для этого имеется достаточно оснований, поскольку, как показывает Шестов, иррациональное не менее, а, возможно, более мощная реальность, чем рациональное знание.

Шестов призывает признать реальность непостижимого, иррационального, абсурдного, не вмещающегося в разум и знание, про тиворечащего им, восстающего против логи ки и всего того, что составляет содержание привычного, обжитого, но нечеловеческого бытия. Иллюзии этого мира выглядят проч ными и устойчивыми. Но как только заявляет о себе реальность непредвиденного, катаст рофичного и неосознанного, тогда обыден ность предстает лживой и враждебной, мир - иллюзорным, идеализм - подделкой под реальность.

Будучи реальностью, неизвестное так же, если не более, богато содержанием, как и из вестное. Единственное, что радикально отли чает их, - это невозможность неизвестного быть в то же время и известным, а известного - неизвестным. Но между ними есть своя диалектика взаимопревращений, "взаимопе реодеваний". Неизвестное рационализирует ся, а то, что считается рациональным, стано вится вдруг или постепенно иррациональным, не вмещающимся в разум, не поддающимся пониманию или оправданию.

Шестов не останавливается на простой констатации диалектики иррационального и рационального, известного и неизвестного, но идет дальше. Будучи сама проявлением свободы и спонтанности, философия должна охватывать неизвестное как таковое, но не в знании, а в каких-то "жизненных ситуациях и актах": "Ее задача - научить человека жить в неизвестности, того человека, который всего более боится неизвестности и прячется от нее за различными догматами. Короче: задача философии не успокаивать, а смущать людей". И еще: "Философия с логикой не должна иметь ничего общего; философия есть искусство, стремящееся прорваться сквозь логическую цепь умозаключений и выносящее человека в безбрежное море фантазии, фантастического, где все одинаково возможно и невозможно".

Подобный "экспериментальный" характер его предположений в духе абсурда преследует вполне человеческие цели: показать открытость, "негарантированность" всякого бытия, помочь людям обрести свободу поисков истины там, где ее обычно не ищут и не хотят искать. Его философия тоже носит открытый характер - от воинствующего цинизма до слегка ироничных, но восторженных признаний, почти исповедей. Открытость, дух плюралистического мировоззрения Шестова находят свое выражение в многочисленных определениях его философии. " .Философия, - писал он, - есть учение о ни для кого не обязательных истинах". Эта философия, с одной стороны, обращена к человеку одинокому, отчаявшемуся, трагичному, с другой - к любому из нас, ибо "рано или поздно каждый человек осужден быть непоправимо несчастным". Шестов не отрицал, что философия как "великая и последняя борьба" потенциально или актуально действительно всеобща. Но она может быть философией только индивидуального жизненного бытия одинокого человека; иначе говоря, это философия касающегося всех и вместе с тем "личного" одиночества: "Безнадежность - торжественнейший и величайший момент в нашей жизни. До сих пор нам помогали - теперь мы предоставлены только себе. До сих пор мы имели дело с людьми и человеческими законами - теперь с вечностью и отсутствием всяких законов. Как можно не знать этого!"