PhilosofFine

Что же утратил человек в результате своего "грехопадения" и что он должен возродить в себе? Отвечая на этот вопрос, Одоевский высказывает идею, которой суждено было стать одной из самых важных и характерных для русской философии. Речь идет о возрождении целостности человека через отказ от одностороннего господства рассудка в его жизни и культуре. Возникновение этой идеи во взглядах Одоевского можно объяснить его приверженностью романтическому мировоззрению. Противопоставление бездушного, поверхностного рационализма и художественного вдохновения, иррациональной творческой активности человека являлось общим местом всех национальных форм романтизма. Однако у Одоевского с гораздо большей силой, чем у западных романтиков, звучит тема единства рассудка и вдохновения. Кроме того, он радикально преодолевает типичный для романтиков индивидуализм и утверждает мистическую духовную взаимосвязь и единство людей в их цельной духовной сущности.

Философскую модель для описания цельной сущности человека Одоевский заимствует у Шеллинга, он полностью принимает его концепцию безусловного знания и понимает это "знание" как форму слияния сознания с бытием, как бесконечную сферу, из которой выделяются все известные нам частные формы человеческого знания. Безусловное знание, уточняет Одоевский, связано с особым внутренним чувством, с особой внутренней способностью души; он называет ее инстинктивной, или инстинктуалъной, способностью, силой души. Значение разума, как низшей способности души, состоит только в том, чтобы выразить в материальной форме, в несовершенном материальном мире те откровения, которые оказываются доступны инстинктуальному чувству. Как только разум выходит за рамки этой задачи и претендует на самостоятельное или даже главенствующее положение, человек теряет цельность и становится односторонним, "плоским" человеком.

Инстинктуальное чувство является основой цельности человека и человеческого духа, оно же ответственно за мистическую взаимосвязь всех людей. Одоевский приводит очень наглядный пример проявления этой взаимосвязи в человеческом общении: " .мы говорим не словами, но чем-то, что находится вне слов и для чего слова служат только загадками, которые иногда, но отнюдь не постоянно, наводят нас на мысль, заставляют нас догадываться, пробуждают в нас нашу мысль, но отнюдь не выражают ее . Когда два или три человека говорят от души, они не останавливаются на большей или меньшей полноте своих слов; между ними образуется внутренняя гармония; внутренняя сила одного возбуждает внутреннюю силу другого; их соединения, как соединения организмов в магнетическом процессе, возвышает их силу ."

Это очень близко к тому, как Чаадаев представлял себе единство людей в мировом сознании. Можно отметить только одно, но достаточно существенное различие между концепциями двух русских мыслителей: у Чаадаева мировое сознание первично по отношению к сознанию отдельного человека и всецело определяет его, у Одоевского же акцент перенесен на активность и свободу индивидуального сознания, которое с помощью своего инстинктуального чувства добивается объединения духовных сущностей всех людей; их единство оказывается вторичным, конструктивно определенным. Выявленное здесь противостояние двух точек зрения на духовное единство людей будет постоянно присутствовать в истории русской философии: акцент и в дальнейшем будет ставиться либо на первичности этого духовного целого (А.Хомяков, И.Киреевский, Вл. Соловьев, С.Франк, П.Флоренский, Л. Карсавин и др.), либо на творческой активности и свободе отдельной личности (А. Герцен, Л. Лопатин, Л. Шестов, Н. Бердяев и др.).

В книге "Русские ночи" Одоевский заявляет еще одну тему, которая станет одной из самых важных для русской философии, - тему гибели западной цивилизации, основанной на критерии пользы и подчинившейся господству формального рассудка. В силу этого господства в западном обществе происходит постепенная деградация науки и искусства, а также исчезновение подлинного религиозного чувства. "Погибают три главные деятели общественной жизни! - восклицает по этому поводу Одоевский. - Осмелимся же выговорить слово, которое, может быть теперь многим покажется странным и через несколько времени, - слишком простым: Запад гибнет!" Предвосхищая главный тезис славянофилов, Одоевский утверждает, что только один народ еще сохранил силу инстинктивного знания и, значит, может спасти себя и всю европейскую культуру - это русский народ.