PhilosofFine

Одоевского в лаконичной и афористичной форме сформулировал почти все основные идеи и темы русской философии, однако он даже не пытается представить их в виде связной и строгой философской системы, предпочитая, в духе своего времени, романтически-образный стиль философствования, рассчитанный на широкого читателя. Здесь проявляется еще одна черта русской философской мысли, выделяющая ее на фоне классической философской традиции (нетрудно заметить, что она характерна уже для философского творчества Радищева): в лице наиболее ярких своих представителей философия в России с самого своего зарождения предстает не только как попытка отыскать ответы на самые главные, трагические проблемы жизни, но и как реальное деяние, приравниваемое к деяниям правителей, пророков, святых и даже более значимое, поскольку оно указывает верный путь и правителям, и пророкам, и святым. И потому для русских философов была неприемлема известная позиция Спинозы: non ridere, non lugere, neque detestari, sed intelligere (не смеяться, не плакать, не проклинать, а понимать), предполагающая разделенность философии и реальной жизни со всеми ее страстями и страданиями (позиция, против которой особенно яростно боролся Л. Шестов). Для них, наоборот, очень часто в философских рассуждениях важнейшим являлся как раз аргумент, использующий страстное и безрассудное "не приемлю!" - "не приемлю несовершенство мира, не приемлю страдания людей и зло в их душах, не приемлю смерть и гибель духовных ценностей".

Эта тема остро звучит у Одоевского, и именно это не приемлю выступает одним из главных его аргументов в борьбе против холодного рационализма. Разум потому не может быть главным критерием человеческой жизни, "что он еще не уничтожил страдания на земле; говорить, что страдание есть необходимость, значит противоречить тому началу, которое в нашей душе произвело возможность вообразить существование нестрадания, откуда взялось оно?" Этот риторический, но полный боли и страсти вопрос Одоевского будет постоянно повторяться новыми поколениями русских мыслителей и художников; достаточно вспомнить, например, требование Белинского к философу (Гегелю) "дать . отчет во всех жертвах живой жизни и истории" и отрицание Достоевским высшей гармонии, если в ее основе лежит хотя бы одна "слезинка ребенка".