PhilosofFine

"Обоснованная" вера, сознательно допущенная рассудком, сама оказывается разнородной, поскольку могут быть различными те мотивы, по которым она принимает свои постулаты. Введенский различает здесь суетную веру и веру сознательную. Суетная вера склоняется к тем или иным метафизическим положениям на основании поверхностных, эмпирических оснований (легкость принятия, мода и т. п.), поэтому она не может быть достаточно прочной. Напротив, сознательная вера должна основываться на бесспорно ценных мотивах, среди них Введенский на первый план выдвигает "безусловную обязательность нравственного долга", что до предела усиливает значение морального чувства, которое и у самого Канта выступало главным источником веры. Введенский полагает, что всякая "критически" оправданная метафизика должна основываться на постулатах сознательной веры, выступающих в качестве необходимых условий для возможности реализации нравственного долга.

Наглядный пример различия двух форм обоснованной веры вновь дает сравнение двух традиционных воззрений на смерть и бессмертие. Представление об уничтожении души вместе с телом, как и вся материалистическая философия, в которой появляется этот постулат, - это типичный пример суетной веры, допустимой, поскольку она не противоречит ни логике, ни фактам, но не являющейся по-настоящему прочной, так как она не вытекает из каких-то глубоких и абсолютно ценных принципов нашей жизни. "Явно, что некоторые из материалистов пропитывались этой верой под влиянием безотчетного стремления к новизне, охватившего тогда (в 60-е и 70-е годы XIX в. - И. Е.) наше общество, - стремления, которому многие поддавались, даже не обдумывая, до каких пределов оно будет высоким и ценным, и когда оно может сделаться прямо-таки пошлым; другие же исповедовали материализм просто из подражания модному воззрению. И в том и в другом случае эта вера должна считаться суетной" . Наоборот, вера в нематериальность души и ее бессмертие должна быть признана сознательной, поскольку она мотивирована нравственными требованиями, нравственным долгом, которые укоренены в душе человека и без каких-либо сомнений признаются им за обязательные и ценные.

Осознание человеком в себе безусловного нравственного долга и принятие его во всей его абсолютности являются, с точки зрения Введенского, основанием, на котором базируется не только вера в бессмертие души, но и иные постулаты сознательной веры, составляющие суть недогматической метафизики: существование чужого "я", существование Бога, осмысленность жизни, свобода воли человека, совершенство посмертного существования и т. д. Переход от идеи безусловного нравственного долга к соответствующим постулатам Введенский осуществляет в полном соответствии с тем, как Кант выводит постулаты практического разума: они являются теми необходимыми предположениями, при которых требования нравственного долга обретают абсолютный смысл и абсолютное основание. Например, Введенский утверждает: " .кто исповедует категорический императив, тот должен веровать и в свободу воли. В самом деле, если воля лишена хотя бы самой малейшей свободы, то она будет действовать только так, как ее влекут законы природы; а они принуждают ее всегда стремиться к удовольствию и отвращаться от неудовольствий . Поэтому, кто верит в безусловную обязательность нравственного долга, тому приходится верить и в свободу воли; иначе он будет верить в обязательность заведомо неисполнимых предписаний. К этому и сводится смысл знаменитого изречения: "ты можешь, потому ты обязан"". Напротив, вера, отрицающая свободу воли, является суетной и необоснованной, поскольку она может быть принята только в силу простоты и удобства мировоззрения, основанного на такой вере.

Принятие веры в свободу воли с неизбежностью ведет к признанию самостоятельности души, ее несводимости к набору явлений, а отсюда следует и вера в бессмертие. Интересно, что, рассматривая веру в бессмертие как обоснованную и сознательную, Введенский утверждает, что она предполагает более глубокое понимание времени по отношению к тому, которое развивал Кант; а именно она требует признать время не только формой мира явлений, но и формой мира "вещей в себе" - иначе невозможно понять, что значит продолжение существования души после смерти тела.

Вера в существование Бога обосновывается этим же способом: " .чтобы наше признание безусловной обязательности нравственного долга не сделалось бессмыслицей, мы должны допускать, что и человек, и весь мир назначены для какой-то достижимой и в то же время абсолютно ценной цели. Но для подобного допущения нужно еще другое: оно подразумевает бытие такого существа, которое могло бы назначить, т. е. выбрать такую цель и сделать ее достижимой, т. е. так создать мир, чтобы он исполнил свое назначение; короче сказать - допуская безусловную обязательность нравственного долга, надо допустить еще существование Бога как творца мира, сотворившего его ради безусловно ценной цели". Вера в Бога как только в творца мира не может дать абсолютного основания идее долга, поскольку мир после сотворения можно мыслить существующим по чисто механическим законам. Безусловность нравственного долга ведет к вере в Бога, постоянно открытого для людей и гарантирующего их посмертное спасение и преображение их бытия к совершенству. Вера же в Бога-"механика", в духе вольтеровского деизма, хотя и не противоречит логике и фактам (на то она и вера), вновь оказывается суетной верой, принятой в силу преходящих и неглубоких мотивов.