PhilosofFine

Однако Новгородцев не просто присоединяется к давно существовавшей в истории концепции естественного права, он вносит в нее существенные видоизменения; именно в этом состоит наиболее оригинальная сторона его философских воззрений. Вспомним, что одна из первых крупных работ Новгородцева была посвящена сравнительному анализу правовых воззрений Канта и Гегеля; главным итогом этой работы было провозглашение необходимости синтеза идей двух великих философов. Новгородцев признает, что в философии Канта чрезвычайно глубоко был выражен принцип сверхэмпирической природы права, происхождение права из абсолютного измерения человека. Однако одного этого принципа недостаточно для правильного понимания роли права в жизни общества и отдельной личности. Кант слишком радикально противопоставляет сверхэмпирическую сущность права и его эмпирическое преломление в "мире явлений", а также слишком "индивидуализирует" естественное право, полностью растворяя его в личном моральном чувстве человека. Опасность такой точки зрения, по Новгородцеву, состоит в том, что при ее наиболее последовательном проведении (наглядный пример чему дает учение Л. Толстого) принцип личного морального совершенства абсолютно вытесняет идею внешнего устроения жизни - через правовую систему, государство и прочие учреждения, характерные для общественного бытия людей.

Учет точки зрения Гегеля помогает скорректировать эту позицию, сделать ее более гибкой и плодотворной. Сверхэмпирическая сущность права (естественное право) не только противостоит эмпирической системе права (позитивному праву), но и отражается в последней, реализует себя в ней. Это означает, что развитие правовой системы общества имеет только одну метафизически (абсолютным образом) оправданную цель - эта система должна во все большей полноте и адекватности выражать сущность права. "Для Канта, - пишет Новгородцев, - важно определить отвлеченный закон нравственной жизни, каким он представляется человеку во всей своей простоте и непреклонности, помимо условий его действительного осуществления; для Гегеля основная задача состоит в том, чтобы показать, как этот закон осуществляется в жизни, при помощи каких средств и сил". Кроме того, гегелевская концепция права помогает понять, что в той метафизической глубине, где укоренена сущность права, снимается абсолютное различие человеческих личностей; право в своей сущности выражает сверхэмпирическое единство личностей.

Такая поправка к наиболее распространенной версии концепции естественного права (выраженной в философии Канта) ведет к соответствующим поправкам в идеологии классического либерализма, основанной на этой концепции. Классический либерализм интерпретирует право и государство исключительно как вспомогательные средства, обеспечивающие формирование единой общественной "среды", в которой с наибольшей полнотой должно проявиться моральное чувство личности и ее сверхэмпирическая свобода. Правовые учреждения в этом случае играют только одну роль - ограничивают, сводят к минимуму все те эмпирические факторы, которые препятствуют развитию морального чувства в отдельной личности и раскрытию ее внутренней свободы, но они ни в коей мере не выражают суть сверхэмпирической свободы. Новгородцев же, признавая определенную правоту Гегеля в этом вопросе, считает, что общественные учреждения не просто "создают условия" для отдельной личности, но и сами в определенной степени реализуют метафизическую, абсолютную свободу и сверхэмпирическое единство личностей.

В свою очередь, точка зрения Гегеля, взятая в "чистом" виде, также обладает существенными недостатками и, как считает Новгородцев, при слишком прямолинейном проведении может привести к катастрофическим последствиям для общества. Гегель непоколебимо верит в то, что именно прогресс "внешних" форм человеческой жизни, т. е. форм общественного устройства бытия людей, ведет общество и человека к совершенству, при этом он совершенно забывает о том, что именно личность является творческим началом бытия и только через внутреннее совершенствование личности может совершаться прогресс всех "внешних" (общественных) форм жизни. В конечном счете, "ошибку", которую совершает в своей концепции государства и права Гегель, Новгородцев считает гораздо более серьезной и опасной, чем "ошибку", которую допускает Кант, уповая исключительно на личное моральное чувство человека. Это связано с тем, что именно в рамках традиции, заданной Гегелем, возникло представление о возможности построить "земной рай" через упорядочивание форм общественной жизни. Наиболее прямолинейное и наглядное выражение вера в возможность построения "земного рая" нашла себе в марксизме, но ее влияние Новгородцев обнаруживает во всех политических идеологиях XIX в., даже в либерализме, который, подобно марксизму, уповает на то, что внедрение соответствующей (либеральной) модели общественного устройства приведет к устранению всех существенных проблем и противоречий в жизни общества и отдельных личностей. Именно поэтому Новгородцев особое внимание уделяет критике указанной традиции, связанной с именем Гегеля, но имеющей глубокие истоки в европейской культуре. Этому посвящена самая капитальная работа Новгородцева "Об общественном идеале".