PhilosofFine

Карсавин оказался одним из самых характерных представителей русской религиозной философии начала XX в., поскольку всю несомненную силу и оригинальность философского мышления (в чем из современников с ним мог сравниться только С. Франк) он применил для последовательного развития гностико-мистической мировоззренческой традиции, постоянно проявлявшейся в истории русской культуры и определившей резкое своеобразие русской духовности (см. раздел 2.2). Карсавин постоянно утверждает в своих работах, что его философия находится в рамках православной традиции, однако на деле его идеи невозможно согласовать с каноническим православием, и их, скорее, нужно считать позднейшей и очень талантливой версией того мировоззрения, которое восходит к античному гностицизму и ярким пунктиром проходит через всю историю европейской философии вплоть до метафизики М. Хайдеггера.

Первые философские сочинения Карсавина даже по стилю напоминают гностико-мистическую литературу поздней античности и Средневековья. Попытки автора стилизовать некоторые свои работы под старину вряд ли могут быть оценены как удачные, однако в одном отношении они все-таки оправданы: это помогает ему обращаться к таким проблемам, которые для философии начала XX в. выглядят анахронизмом (по крайней мере в той прямой постановке, как это делает Карсавин) - в первую очередь, к проблеме соотношения Бога и твари (человека, материального мира).

Ключевую парадигму своей философской системы Карсавин четко формулирует уже в первой работе с вычурным названием "Saligia, или Весьма краткое и душеполезное размышление о Боге, мире, человеке, зле и семи смертных грехах". Присоединяясь к давней традиции понимания Абсолюта как всеединства, Карсавин в первой философской работе не останавливается на детальном анализе структуры Абсолюта, что было главным для родоначальника русской философии всеединства Вл. Соловьева. Он обращается к другой проблеме: пытается понять, как можно мыслить наряду с Абсолютом, который охватывает все существующее, еще и тварный мир, не совпадающий с Абсолютом.

Именно эта проблема создает наибольшие трудности для концепции всеединства. Наиболее простым и последовательным способом развертывания этой концепции было бы признание всего существующего в равной степени совершенным и божественным; в этом случае представление об Абсолюте как всеединстве ведет к пантеизму. Однако пантеизм в определенном смысле уничтожает само понятие абсолютного, поскольку исчезает противопоставление абсолютного и относительного. Поэтому представители философии всеединства, тяготеющие к пантеизму, как правило, разрабатывали более сложные онтологические конструкции, предполагающие некоторую иерархию степеней бытия внутри Абсолюта, некоторое "ослабление" бытия в низших иерархических "слоях". Самый известный пример такой конструкции дает неоплатонизм с его идеей эманации. Однако Карсавин, прекрасно ориентируясь в тонкостях тех споров, которые велись мыслителями первых веков христианства, предпочитает выбрать в качестве "прототипа" для своей системы гораздо более простую схему отношений абсолютного и относительного, происходящую из мировоззрения античных гностиков.

Абсолютное может быть абсолютным, только если наряду с ним и в противостоянии ему есть относительное. Это означает, что относительное не просто может существовать, оно должно существовать, оно насущно необходимо самому абсолютному. "Божество абсолютно, будучи Всеединством и постигаясь нами как таковое. Но в полноте нашего опыта Оно абсолютно только при том условии, если как-то существует, не ограничивая Его абсолютности, в каком-то смысле отличное от Него нечто". Тем не менее нам никуда не уйти от повторения одного и того же рассуждения: если абсолютное действительно абсолютно и есть, кроме того, всеединство, то все, что существует, все, что имеет статус бытия, должно быть самим абсолютным и, значит, не может быть отлично от него и противостоять ему. Из этого противоречия есть только один выход (хотя и он в дальнейшем порождает противоречия). Относительное, тварное бытие, рассматриваемое в его отличности от Абсолюта и в противостоянии ему, есть на самом деле не бытие, а полное ничто. Статус тварного бытия оно получает только в связи с тем, что Абсолют, Бог, в силу отмеченной выше необходимости иметь отличное от него относительное, сам "переносит" свое бытие в онтологическую сферу ничто и превращает ее в условное, относительное бытие.