PhilosofFine

Утверждение, что тварный мир есть "оконечивание" Бога, низведение Богом себя в ничто, все-таки оставляет не вполне ясную возможность различения Бога и твари. Ведь в соответствии с идеей Абсолюта-всеединства все, что является бытием (пусть даже и относительным), есть Бог: "Божественны и наш гнев, и наша зависть, и наша ненависть, не только наше блаженствование, и наше страдание. Иначе Бог не всеединство и существует какое-то другое злое божество, что предполагать и нечестиво, и нелепо". Но чтобы не впасть в "ересь пантеизма", необходимо доказать, что в самом тварном бытии не все от Бога, хотя как бытие все есть Бог.

В этом моменте на первый план выходит анализ человеческого бытия. Несовпадение тварного бытия человека и бытия Бога (т. е. просто бытия) Карсавин иллюстрирует на примере осуждения человеком себя за свое несовершенство. В акте самоосуждения человек выявляет двойственность своей сущности: акт осуждения есть акт Бога, и, осуждая себя, человек как судящий есть Бог, однако то, что он осуждает (свои поступки, помыслы и т. д.) уже не есть Бог, т. е. осуждаемое представляет собой истинно относительное, в котором и проявляется отличие сотворенного мира от Бога. Указанное истинно относительное нельзя признать особым бытием, так как все бытие есть Бог-всеединство. Остается единственная возможность для осмысления этого относительного, т. е. собственно человеческого "бытия" - понимание его как умаленности, ограниченности, неполноты божественного бытия, составляющего основу человека.

В результате оказывается, что тварный мир (более конкретно - человек) есть результат двойного ограничения, "оконечивания" Бога. Бог, внедряя свое бытие в ничто, создает тварь, человека, но затем уже сам человек, в котором все, что действительно есть, есть Бог, "участняет" себя, ограничивает то Бытие, которое в нем есть Бог. Именно это участнение, это небожественное ограничение (в отличие от божественного самоограничения, результатом которого становится "полное", совершенное бытие всеединого Человека), и составляет собственное "достояние" эмпирического человека, результат применения его свободы - и, одновременно, его вина и грех. Подлинно относительным и подлинно, самобытно человеческим оказывается добровольная, свободная леность, нехотение стать полностью божественным, полностью быть. В конечном счете это обусловлено тем, что для человека возможно движение в небытие, движение, целью которого является ничто, причем такое движение твари, в свою очередь, возможно только потому, что сам Бог может осуществлять его: " .в известном смысле о таком Божьем, а, следовательно, и о тварном движении говорить можно, ибо абсолютная благость всю себя изливает в ничто, чтобы из ничто создать тварное свое подобие и, вполне обожив его, сделать его собой". Способность твари к нехотению принять полноту божественного бытия в этом случае можно объяснить ее способностью ставить целью ничто, небытие (открытой для нее соответствующей способностью Бога).

Добровольная ограниченность человека становится основой его отъединения от Бога и причиной распадения тварного мира на отдельные центры "тварной ограниченности". Тварный мир оказывается разъединенным и отданным во власть зла, которое есть не отдельная, независимая сила или сущность, но только недостаточность божественной полноты, недостаточность бытия.