PhilosofFine

Итак, можно сказать, что в концепции Карсавина весь материальный мир, как тело симфонической личности, в определенном смысле является и телом отдельной личности. Однако это только один из "уровней" телесности личности. Помимо этого Карсавин выделяет собственно-индивидуальное тело личности, через которое она связана со всем окружающим ее бытием (он отождествляет его с астральным телом оккультистов), и биологическое тело - наиболее зримое и привычное для нас выражение телесности.

Поскольку телесность (вещность) мира выступает как наиболее зримое свидетельство его несовершенства, именно она должна быть преодолена в первую очередь, если возможно преображение мира к совершенству. Но это преодоление не может заключаться в отрицании телесности ради "чистой" духовности. Никакой чистой духовности Карсавин не признает. Преображение телесности должно заключаться в восстановлении ее полного единства с духовностью, в достижении состояния абсолютного взаимопроникновения и взаимодополнительности телесности и духовности. Путь к такому преображению лежит только через истинное (окончательное) умирание и истинное воскресение, через "распыление" личности во всем пространственно-временном мире и "вбирании" в себя всего мира. Эта составляющая философской концепции Карсавина наиболее парадоксальна и наиболее трудна для правильного понимания.

Прежде всего обратим внимание на то, что Карсавин понимает всеединство динамически и диалектически; он полагает, что всеединство совершенно только тогда, когда в нем во всей полноте реализованы две противоположные тенденции - процесс разъединения целого на исчезающие элементы и процесс соединения этих элементов в абсолютную целостность. Несовершенство нашего мира проявляется не только в том, что он недостаточно целостен, но и в том, что его отдельные, замкнутые элементы сопротивляются полноте разъединения, "распыления" до состояния абсолютного ничто, т. е. полноте смерти. Наиболее наглядным свидетельством такого сопротивления вновь выступает пространство, которое в своей сущности есть как бы "застывшая" множественность, "не желающая" дальнейшего разделения на исчезающие моменты, от которых можно было бы начать движение к новому (и уже совершенному) единству. В связи с этим путь к совершенству в этом мире, который должен осуществить каждый человек, есть одновременно и путь любви (соединение в себе всего), и путь смерти, самопожертвования (полного распределения себя во всем): " .стремление воссоединить в себе части свои, вобрать в себя мир, сделать так, чтобы все было в этом единстве, - только одно прояв-ленье Любви, Любовь как начало жизни и жизнь. - Всякое единство не только себя созидает и все вбирает в себя: оно себя отдает всему, разлагается, чтобы быть во всем. Это самоотдача - умиранье единства; это - Любовь как начало смерти и смерть".

В результате Карсавин приходит к парадоксальному выводу, что наш грех не в том, что мы смертны, должны умереть, а в том, что не хотим и не можем умереть до конца. Здесь сразу же нужно оговориться, что понятие смерти используется Карсавиным в нескольких существенно различных смыслах, причем сам он не фиксирует их достаточно точно, что приводит к некоторой двусмысленности его рассуждений. Карсавин вовсе не требует от каждой личности желания мгновенной смерти. Ведь он ведет речь о метафизическом смысле смерти, по отношению к которому реальная эмпирическая смерть -прерывание жизни в одном из моментов времени - и особенно самоубийство предстают как все то же нежелание умирать.

Чтобы прояснить смысл этого парадокса, нужно учесть, что полная реализация тенденции к разъединению в пространственно-временном мире должна означать не только "распределение" бытия личности по всем пространственным элементам, что обычно и ассоциируется с эмпирической смертью, но и ее "распределение" по всем моментам времени. При этом, как уже говорилось выше, время нельзя мыслить в качестве некоего объективного вместилища событий, происходящих с личностью, время - это сама личность, разъединяющаяся на отдельные свои качествования, моменты. В этом смысле нелепо говорить, что жизнь личности может "занимать" больше или меньше времени -она всегда занимает все время; "все время" - в смысле любого и каждого момента, и "все время" - в смысле вечности, "всевременности", в смысле господства личности, души над временем как таковым. Может показаться, что здесь смысл карсавинского понятия смерти совсем теряется. Однако это не так; мы находим у него совершенно ясное объяснение этого смысла.

Тот факт, что личность "качествует", живет в каждом моменте времени, еще не значит, что она по-настоящему, во всей полноте реализовала тенденцию к разъединению по отношению к последовательности моментов. Разъединение только тогда полно, когда каждому из разъединенных моментов времени личность отдала все, чем она владеет, все свое содержание. Это значит, что личность в каждом своем моменте должна реализовывать себя так, словно только в этом моменте она и существует, только ради него живет, причем смысл своего существования она должна понять как абсолютную самоотдачу, самопожертвование всему (пространственному) миру. Это и есть "совершенная" смерть в ее абсолютном метафизическом значении; такая самоотдача личности миру лишает смысла следующий момент жизни. Однако если бы такая самоотдача, такое напряжение жизни до состояния "совершенной" смерти оказалось реализованным оно означало бы, одновременно, и метафизическое воскресение - единство смерти и воскресения, поскольку, отдав себя всему миру, личность объединила бы мир собой и тем самым возвела и его и себя в состояние всеединства, т. е. в божественное состояние. По-видимому, это имеет в виду Карсавин, когда пишет: " .чтобы жизнь моя была преображена, должна она быть, на земле раскрыться во всей своей полноте, во всем своем на-пряженьи. Любовь творит чудеса, и верим мы в чудо: в возможность вознесения в вечность в миг мгновенный духовно-плотского слиянья, верим в возможность смерти жизни, когда достигает жизнь полноты .". Здесь речь идет о полноте жизни, достигаемой в духовно-плотском любовном слиянии, но в метафизическом смысле - это то же самое, что слияние личности со своим иным - со всем миром.