PhilosofFine

Отправной пункт и основная теоретическая установка чаадаевской философии истории - христианский провиденциализм. В его обосновании Чаадаевым как "Богом упоенным человеком" (П. Б. Струве) есть ряд отличий от чисто теистической точки зрения. История, считает Чаадаев, провиденциальна в своей основе, ибо "ни план здания, ни цемент, связавший воедино эти разнообразные материалы, не были делом рук человеческих: все совершила пришедшая с неба мысль". Однако он предостерегал против "вульгарного" понимания Божьего промысла в истории, ибо человек действует как свободное существо, обладающее разумом, человечество в разные эпохи своего существования выдвигает величайшие личности (Сократ, Платон, Аристотель, Эпикур, Христос и др.), деятельность которых породила интеллектуальные и культурные традиции, влиявшие на ход истории. Следствием неустранимой свободы в исторических условиях людей является многообразие народов, составляющих человечество: "Поэтому космополитическое будущее, обещаемое философией, не более, чем химера". С тех пор как утвердилась "истина христианства", пишет Чаадаев, в судьбах человечества произошел великий провиденциальный поворот, история получила ясный вектор для своего развития - установление Царства Божьего как конечная цель и план исторического здания. Причем Чаадаев понимает идею Царства Божьего не только как богословскую, но и как метафизическую, как осуществление красоты, истины, блага, совершенства не в "сфере отвлеченности", а в некоем чаемом совершенном человеческом обществе.

"Отличительные черты нового общества, - указывает Чаадаев, - следует искать в большой семье христианских народов", в христианских ценностях, сплотивших западный мир и поставивших его во главе цивилизованного человечества. Западная версия христианства - католичество было объявлено Чаадаевым фактором, определившим магистральную линию цивилизации, а весь Восток, особенно Китай, назван сферой "тупой неподвижности". Русская культура по причине "рокового выбора" Русью восточной разновидности христианства трактуется Чаадаевым в первом "Философическом письме" как культура, развивавшаяся в отрыве от цивилизованной (католической) Европы, а Россия - как страна, стоящая, по существу, вне истории, ибо она в точном смысле не принадлежит ни Востоку, ни Западу. Россия, по Чаадаеву, не может называться христианским обществом главным образом потому, что в ней существует рабство (т. е. крепостное право).

После июльской революции 1830 г. во Франции, а затем и после европейских революционных событий 1848 г. Чаадаев изменил свой первоначально идеализированный взгляд на Запад. В 1831 г. он писал А. С. Пушкину: " .у меня навертываются слезы на глазах, когда я вижу это необъятное злополучие старого, моего старого общества; это всеобщее бедствие, столь непредвиденно постигшее мою Европу .". В незавершенном очерке "Апология сумасшедшего" (1837) Чаадаев снова отстаивает мысль о необходимости самокритического пересмотра Россией своей истории. Решающим условием приобщения ее к цивилизации, считает он, является преодоление самобытного характера русской жизни и культуры. В "Апологии", правда, нет нигилистического отношения к истории России, что было так характерно для "Философических писем". По мнению Чаадаева, нет оснований предсказывать России бесславную судьбу, ибо есть надежда, что просвещение и цивилизация помогут ей открыть новые перспективы. Необходим переход от "инстинктивного патриотизма" к "сознательному патриотизму".

Другим важным этапом в развитии мировоззрения Чаадаева стали письма к А. И. Тургеневу середины 30-х гг. "Незападное" бытие России, казавшееся ранее Чаадаеву главным источником ее бедствий и неустройств, начинает представляться ему источником своеобразного преимущества: " .нам нет дела до крутни Запада, ибо сами-то мы не Запад", и далее: "Россия, если только она уразумеет свое призвание, должна принять на себя инициативу проведения всех великодушных мыслей, ибо она не имеет привязанностей, страстей, идей и интересов Европы . Россия слишком могущественна, чтобы проводить национальную политику . ее дело в мире есть политика рода человеческого". По мнению Чаадаева, нельзя ограничиваться утверждением, что Россия отстала от Европы. " .У нас другое начало цивилизации . Нам незачем бежать за другими; нам следует откровенно оценить себя, понять, что мы такое, выйти из лжи и утвердиться в истине. Тогда мы пойдем вперед, и пойдем скорее других, потому что пришли позднее их, потому что мы имеем весь их опыт и весь труд веков, предшествовавших нам".