PhilosofFine

Различные исследователи успешности науки как одной из альтернатив формирования системы утверждений относительно окружающего мира (таких, как религия, мифология, псевдонаука, здравый смысл и пр.), как правило, говорят о когнитивном и практическом (включающем эмпирический и прагматический) успехе науки [Smart, 1963; Putnam, 1978; Boyd, 1984; Laudan, 1984]. Научный реализм объясняет практический (эмпирический и прагматический) успех науки с помощью ее когнитивного успеха: «реализм является единственной философией науки, которая не рассматривает прогресс науки как чудо» [Putnam, 1975], - даже если наша цель - технологический и практический успех науки, а не развитие когнитивного уровня познания, все равно наиболее эффективный путь достижения этой цели связан с развитием научных теорий [Niiniluoto, 1990]:

Оценивая истинность научной теории, ученый может обращаться только к ее эпистемическому значению или к различным индикаторам этого значения, но не к ее вненаучному (extra-scientific) смыслу. В рамках научного реализма мы не можем рассматривать как аргумент в пользу научной гипотезы тот факт, что ее истинность будет удобна нам относительно наших практических интересов [Niiniluoto, 2002. Р. 292].

Более того, понятие истины играет решающую роль в ходе анализа рациональности, прогресса и эпистемологического успеха науки. В контексте научного мировоззрения, где под наукой понимается единственный легитимный источник утверждений относительно реальности, а человек, сторонник этого мировоззрения, принимает только утверждения, которые в принципе обосновываемы (justifiable) с помощью научного метода, истина является показателем решения когнитивных проблем [Ni-iniluoto, 2002. Р. 160].

По мнению И. Ниинилуото, аксиология науки должна руководствоваться следующим правилом: попытайтесь найти окончательно истинный ответ на вашу когнитивную проблему или хотя бы попытайтесь приблизиться к этой цели [Там же. Р. 174].

Таким образом, «окончательный аргумент» в рамках научного реализма связан с анализом когнитивного успеха науки. В рамках формальной модели принятие научным реализмом истины как цели научного исследования также является достаточно обоснованным: объяснение успешности науки находит отражение в способности теорий выдвигать проверяемые предсказания (следствия), которые, в свою очередь, свидетельствуют о правдоподобии теории. Предсказания истинной теории всегда являются истинными (конечно, в том случае, если реконструкция правильная), поэтому, оценивая предсказание конкретной теории на основании успешности ее предсказаний, мы можем сделать вывод о ее приближенной истинности. Как следствие, например, мы можем заключить, что ученый действительно может быть мотивирован в оценке развития научного знания требованием истинности или приближением к истине: выдвигая нетривиальные следствия и находя им подтверждения, мы приближаемся к истине и тем самым реализуем прогресс в развитии научного знания.

Ниже мы покажем, что объяснение успеха науки в области фундаментальных исследований в рамках конструктивного эмпирицизма сопряжено с рядом существенных трудностей, связанных в первую очередь с утверждением Б. ван Фраассена, что истина не является релевантной анализу успешности науки: способность теорий делать новые предсказания не требует объяснения, например, в терминах истины, т. е. через анализ когнитивного успеха науки, а практический успех науки (в производстве наблюдаемых предсказаний и решении эмпирических проблем) в целом не требует объяснения [Fraassen van, 1980]. Данное обстоятельство существенным образом повлияет на наш вердикт относительно возможностей эмпирической адекватности, во-первых, занять место истины в рамках предложенной формальной системы, описывающей успешность науки, а во-вторых, служить в качестве мотивации научного исследования в области фундаментального естествознания. Конструктивный эмпирицизм как одна из форм инструментализма подчеркивает преимущества оценки успешности научного знания исходя из ее практического успеха, а не когнитивного. На наш взгляд, определенные трудности эмпирического обоснования фундаментальных теорий, и даже не в таких глубоко абстрактных областях научного знания, как теория струн или теория петлевой квантовой гравитации в рамках физики высоких энергий, а в таких рабочих, «повседневных» областях, как, например, физика элементарных частиц, приводят к выводу, что ученый вряд ли может быть мотивирован в оценке развития научного знания ростом (т. е. прогрессом в их достижении) различных показателей, отражающих практический успех науки: понятие практического успеха в области фундаментальных исследований в настоящий момент, по меньшей мере, претерпевает значительную трансформацию в контексте «маргинализации явлений».