PhilosofFine

Вслед за Димитрием Ростовским Платон, Тихон и Филарет называли этот апофатически-таинственный подход к онтологической и гносеологической проблематике "внутренним крестом", невыносимым для секулярного самовыражения из-за своего "безумия", т. е. недоступности для формально-логического понимания. Здесь проявился своеобразный, неаристотелевский, "закон тождества", предполагающий непротиворечивую последовательность неслиянно-антиномических суждений на основе апагогического метода (т. е. синтетического познания, базирующегося на таинственной, мистической связи познающего с познаваемым). Складывались новые формы православного мышления, которые Платон называл "окололичностями" - с их "простыми" и "мистическими" (неслиянно-антиномическими) характеристиками, как уточнял Евгений (Болховитинов) в своих "Лекциях об анагогии". Этот духовный метод, сторонниками которого были, по существу, все "ученые монахи", проистекал из антиномической неразрешимости проблемы бытия греховного "я". Христианство "такие содержит истины, которые хотя для знания человеческого нужны, однако единым светом естества познаны быть не могут", - отмечал Амвросий.

Вместе с тем анагогический метод предполагал некую свободу самоотвержения от любого "мысленного абсолютизма", преклонения перед рациональной (формально-логической) или мистической определенностью, особенно при суждении о положительном Божием "бытии". С этим методом "ученые монахи" как бы обретали духовную свободу от внешнего (объективного) мира по образу и подобию Творца.

"Ученое монашество" в ответ на усиление секулярных тенденций в отечественной культуре пыталось переосмыслить в философско-богословском плане основные понятия и категории светской метафизики, преобразовав их следующим образом: 1) понятие бытия - в апофатическую "бездну" Бога и "как бы ничто" человека и мира; 2) трактовку положительной аналогии бытия и мышления - в антропоцентрический принцип "как бы ничто"; 3) формально-логический закон тождества - в неаристотелевскую антиномическую концепцию последовательности; 4) любой смыслополагающий и однозначно определенный подход - в полисемантическое, анагогическое "безумие"; 5) традиционные формы светского мышления (понятия и категории) - в полисемантические "окололичности"; 6) философско-рационалистический абсолютизм - в таинственную и "богоподобную" свободу "внутреннего креста". Таким образом, был намечен новый путь в развитии русской философско-богословской мысли, который основывался на святоотческой и исихастной традициях, но с принципиальным "ограничением личного познания" при "распятии" на "внутреннем кресте".

Евгений (Булгар) определял философию как самоотверженное "приуготовление к смерти". В "Рассуждении против ужасов смерти" (1806) он писал: "Несчастия и бедствия, которые беспрестанно мы чувствуем по причине страстей, должны принуждать нас переносить смерть великодушно, или еще с веселием, как переселение из тягчайшего плена в приятнейшую и желаемую свободу". "Ученые монахи" исповедовали этот взгляд Евгения, отрекаясь от чрезмерной привязанности к мирской жизни и свету личного самовыражения - во имя "умения умирать во грехе", умирать по образу и подобию Христа.

Школа Платона (Левшина) не привнесла в русскую мысль оформленной системы взглядов, так как избегала порабощения любой "буквой" учености. Этим объясняется ее особое внимание к исихазму - возникшему в Византии нравственно-аскетическому учению о пути единения человека с Богом (с помощью прежде всего внутренней сосредоточенности и духовной молитвы). Платон дал свою исихастную редакцию "Жития Преподобного Сергия Радонежского Чудотворца", возобновил почитание в Лавре Максима Грека, благословил в 1792 г. восстановление Оптиной пустыни.

"Иосифлянское" служение Платона государству не помешало ему при помощи апостольского "распятия миром" принять участие в возрождении "нестяжательной" традиции святости и, более того, стать одним из первых старцев в центральной России, освобождаясь "от всех молв и попечений, и пристрастий этого мира" ради "тайного Божественного вдохновения".