PhilosofFine

Несмотря на фундаментальность принципа тождества части и целого (личности и ее элементов), он один недостаточен для объяснения всех важнейших феноменальных характеристик тварного бытия. Если бы в тварном бытии этот принцип был реализован во всей полноте, оно ничем бы не отличалось от абсолютного бытия Бога и исчезло бы само различие абсолютного и относительного, божественного и тварного. Мы неизбежно должны прийти к тому, чтобы ввести наряду с указанным принципом, задающим сущность всеединства, также и принцип, утверждающий, что тождество целого и части в тварном бытии реализовано несовершенно, не во всей возможной полноте. И этот "принцип несовершенства" должен быть признан не только не менее фундаментальным, чем основной принцип всеединства, но даже более существенным, чем он.

Возможность существования несовершенного всеединства обосновывается Карсавиным за счет внесения элементов дуализма в свою метафизику: несовершенное, реальное всеединство он описывает как соединение, метафизический "синтез" двух онтологических полюсов реальности - абсолютного (совершенного) всеединства и ничто. При этом он вовсе не предполагает, как это делал Соловьев, что в метафизическом смысле несовершенное всеединство существует "наряду" с совершенным ("истинное" всеединство и "отпавший" от него мир в системе Соловьева); совершенное, абсолютное всеединство может быть "выделено" только как идеальное представление, а реально (во всех смыслах - и эмпирическом, и метафизическом) в мире существует только несовершенное всеединство - синтез абсолютного всеединства и ничто.

Если бы тождество части и целого в нашей личности (а значит, и во всем бытии) было реализовано совершенным образом, мы не могли бы ни различить "тварь" (тварное бытие) и Бога, ни обособить и за- фиксировать отдельные состояния или элемента в собственной личности (и в бытии); в этом случае диалектика всеединства была бы "слишком" иррациональной. Возможность даже минимальной ее фиксации в рациональной форме напрямую связана с ограниченностью, несовершенством реализации иррационального тождества части и целого. Только через это несовершенство в нашу жизнь входят конечность, оформленность и самодостаточность явлений и событий, а также сама рациональность как метод освоения мира. Рациональность в этом контексте оказывается как бы умалением, несовершенством иррациональности.

Карсавин дает чрезвычайно наглядное доказательство прямой зависимости степени рациональности знания от степени несовершенства реализации основного принципа всеединства. Он ставит своеобразный "мысленный эксперимент", предполагая "наибольшее умаление всеединства в мире". Совсем исчезнуть единство не может, иначе мы вообще не могли бы мыслить мир как мир, как нечто целое; предельное умаление всеединства все равно предполагает присутствие в нем всех его моментов и какое-то "наималейшее" их единство. Но умаленность единства заключается в том, что каждый из его моментов сам должен быть понят уже не как всеединство, тождественное с "целым" всеединством, а как бескачественное нечто, не имеющее никакой иной характерности кроме того, что он отличен от прочих моментов (прочих нечто). Соответственно единство, которое в совершенном всеединстве "пронизывает" каждый момент, "изнутри" соединяя его с целым, в рассматриваемом умаленном всеединстве приобретает чисто внешний характер, превращается в единство системы. С помощью этого рассуждения мы приходим к математической структуре однородного метрического пространстве (пространство Минковского), все точки которого абсолютно эквивалентны и представляют собой "умаленные" состояния моментов всеединства, в то время как пространство как целое воплощает предельно умаленный принцип единства.