PhilosofFine

Возвращаясь к общей оценке философских взглядов Флоренского, нужно особенно выделить еще одну черту, о которой говорят почти все беспристрастные исследователи его творчества. "Исчезновение" в платонической модели реальности, выстраиваемой Флоренским, привычных значений таких понятий, как история, творчество и культура, - это еще не самое страшное, самым существенным здесь оказывается радикальное "устранение" того самого представления о личности, которое красной нитью проходит через всю историю русской философии и определяет ее самобытность. Именно в отношении Флоренского к проблеме человека и свободы с особенной очевидностью проявляется смысл той философской "контрреформации", которую он пытался осуществить. Наиболее показательной в этом контексте является статья 1916г., посвященная наследию А. Хомякова (выполненная в форме развернутой рецензии на книгу В. 3. Завитневича о Хомякове). Хомяков занимает особенно важное место в истории русской мысли, поскольку он впервые попытался переосмыслить православное христианское мировоззрение изнутри самой церковной традиции. Как бы в ответ на резкие и не вполне справедливые суждения Чаадаева об исторической судьбе России и ее духовной культуры Хомяков показал наличие в русском православии не только негативных элементов (фанатизм, приоритет внешней обрядности, антикультурный консерватизм), но и глубокого позитивного заряда, подавленного в предшествующие эпохи, но способного раскрыться и вывести русскую культуру к новым духовным высотам. Взгляды Хомякова на религию и церковь оказали огромное воздействие на последующих мыслителей, непосредственно отразившись в парадоксальных религиозных исканиях Достоевского и претворившись в новаторских философских системах Соловьева, Франка, Карсавина, Ильина. И вот, возвращаясь к этому поворотному пункту идейной истории послепетровской России, Флоренский подвергает уничтожающей критике именно то в наследии Хомякова, что и стало основой всего последующего философского развития.

Главное обвинение, которое он высказывает в адрес Хомякова, касается попытки последнего в системе мировоззренческих принципов православия перенести акцент на личность, на свободу ее отношений с другой личностью и с целым Церкви. "Свободное самоутверждение человека, - пишет Флоренский о Хомякове, - бытие, имманентное человеку, - проявляющееся в организации любви, для него дороже всего. Действительно, он - "великий альтруист", как определяет его проф. Завитневич. Но и великий альтруизм сам по себе ничуть не похож на Церковь, ибо Церковь полагает основу свою в том, что вне человечности, а для альтруизма, как и для всякого гуманизма, самой крепкой точкой опоры представляются внутренние, имманентные силы человека". Касаясь сути используемых Хомяковым понятий "иранства" и "кушитства", отражающих полярные принципы построения общества - принцип свободы и принцип жесткой иерархии и авторитета, Флоренский с удивительной прямотой отдает предпочтение второму, именно его признает в качестве незыблемой основы истинной православной церкви. Чрезвычайно показательно, что, вспоминая здесь же "Легенду о Великом Инквизиторе" Достоевского, Флоренский замечает, что ни Великий Инквизитор, ни Христос, изображенный в "Легенде", не соответствуют идеалу церковности (как он сам его понимает). Тем самым он отрекается не только от наследия Хомякова, но и от наследия Достоевского. Будь Флоренский более последовательным в своих взглядах, он и Достоевского должен был бы признать таким же "еретиком", как и всех прочих мыслителей, пытавшихся понять отношения человека и Бога через идею свободы - через идею человеческой свободы.

В данном случае можно еще раз отметить проницательность Бердяева, который дал абсолютно точную характеристику той тенденции, которая присутствует в статье о Хомякове и которая определила все последующее творчество Флоренского. "Ясно, - пишет Бердяев, -что свящ. П. Флоренский хотел бы положить предел безбрежной свободе в православии, которую уловил и выразил Хомяков. Хомяков придавал очень большое значение в жизни Церкви человеку, человеческой свободе, взаимной человеческой любви. В этом видит свящ. Флоренский всего более страшащий его уклон к имманентизму . Свящ. П. Флоренский ставит точки над i, и в этом заслуга его статьи. Он завершает собой известный процесс религиозной мысли, обращающейся в православие. Статья его очень ответственна для представителей современной православной мысли. Им предстоит сделать решительный выбор между свящ. П. Флоренским и Хомяковым, отдать решительное предпочтение одному из этих учителей Церкви, пойти направо или налево, к свободе или к принуждению". И в заключение Бердяев делает поразительный по своей резкости вывод, который, однако, проникает в самую суть той духовной борьбы, которая происходила в русском обществе начала XX в. и которая в определенной степени повторяется в наши дни: "Торжество отца П. Флоренского было бы крахом русской идеи, которую Россия призвана нести в мир. Отец Флоренский явно вступает на путь Великого Инквизитора. "Мы не с Тобой, а с ним, вот наша тайна!" Тайна эта и есть отрицание религиозной свободы. Священническая ряса и смиренно опущенные вниз взоры не спасут от разоблачения этой антихристианской тайны. Он в глубине сердца своего отрекся от тайны Христа ."