PhilosofFine

То же самое "унижение" личности и ее внутренней свободы мы находим и в более поздних статьях Флоренского, посвященных анализу культуры. Главное в этих его работах - провозглашение "онтологического" характера "подлинного" искусства. "Искусство - не психологично, но онтологично, воистину есть откровение первообраза". Но что это означает по отношению к творцу искусства? Сам по себе высказанный тезис еще не ведет к тому, чтобы признать творца малозначительным посредником, которого высшая реальность использует для своего явления в мире; этот тезис может быть естественным образом связан с идеей абсолютного творческого предназначения человека - например, так, как это делали в своих философских трудах Бердяев и Франк. Однако Флоренский придает этому тезису смысл, исключающий какую-либо существенную роль человека в творческом процессе. "Иконостас есть сами святые. И если бы все молящиеся в храме были достаточно одухотворены, если бы зрение всех молящихся всегда было видящим, то никакого другого иконостаса, кроме предстоящих Самому Богу свидетелей Его, своими ликами и своими словами возвещающих Его страшное и славное присутствие, в храме и не было бы". При таком понимании иконы невозможно говорить о самостоятельном значении деятельности иконописца ("богомаза") и самих зрителей в художественном акте. Человек сам по себе есть не более чем "пустое место", которое должно быть заполнено извне духовным содержанием. Все поздние работы Флоренского базируются на этом основании, и именно поэтому, даже при наличии в них отдельных достаточно точных наблюдений, в целом они дают совершенно неверный образ культуры. Не случайно, что самая заметная черта творческого "метода" позднего Флоренского - это его неспособность довести до ясных выводов свои рассуждения. Так как развиваемый им подход не может привести к цельной и непротиворечивой теории культуры, он вынужден постоянно обманывать ожидания читателей, либо просто обрывая свою мысль в самом начале ее движения, либо "рассеивая" ее в многочисленных примерах и цитатах, ничуть не приближающих к решению поставленных проблем.

Необходимо отметить, что в трудах Флоренского при желании можно найти некоторые отзвуки идей, составивших богатство русской философии. Быть может, самой характерной в этом отношении является его ранняя статья (речь) "Догматизм и догматика" (1906), где Флоренский сжато формулирует своего рода программу по преобразованию православия, причем высказываемые им мысли оказываются созвучными тем исканиям, которые вели в свое время Хомяков и Достоевский, а также религиозным исканиям некоторых его современников (прежде всего Д. Мережковского и представителей "нового религиозного сознания"). Здесь утверждается приоритет жизни и непосредственного переживания над рассудочной схемой и догматической формулой. "Наша догматическая система, - пишет Флоренский, - представляется скучной, настолько скучной, что с нею даже не находят времени полемизировать; похваливающий же ее сознается, что догматика хороша, но не для него, а "для кого-то другого". Одним словом, она существует не для жизни, не для людей, а заготовляется впрок, но для кого -неизвестно". И продолжает: "У нас есть система православных догматов; нужно же дать православную догматику, как действительно живое, религиозное миросозерцание: другими словами, к системе догматов потребна пропедевтика". Далее Флоренский очерчивает "методологию" возможного преобразования религии ради преодоления в ней "догматизма". Здесь, пожалуй, единственный раз в его творчестве ясно проступает та самая идея свободы и личного отношения г Богу, о которой писало большинство его современников. "Переработк религиозного миросозерцания, создание к нему пропедевтики, возможны только как свободное творчество, исходящее из непосредственно-наблюдаемого в духе и не останавливающееся ни перед каким выводом, становящимся на дороге, не боящееся никакой боли, когда надобна операция, когда потребно оторваться от всех традиций, консервативных или прогрессивных, когда обязанность - быть готовым отречься от всего дорогого и близкого и остаться на мгновение в абсолютной пустоте, абсолютной несвязанности".