PhilosofFine

Если мы, в частности, рассмотрим себя как ученых, каковыми мы тут фактически и являемся, то нашему особому способу бытия в качестве ученых соответствует наше актуальное функционирование способом научного мышления, когда мы задаем вопросы (и даем на них теоретические ответы), связанные с природой или духовным миром, а это прежде всего не что иное, как одна или другая сторона заранее познанного в опыте или как-либо иначе (научно и донаучно) осознанного и уже обладающего для нас значимостью жизненного мира. При этом функционируют и другие ученые, которые, объединившись с нами в теоретическую общность, обретают и разделяют с нами те же самые истины или же, сообща исполняя познавательные акты, состоят с нами в единстве критического разбирательства, с целью достичь единения в критике. С другой стороны, мы для других можем быть просто объектами, каки они для нас, мы можем узнавать друг друга не в совместной работе, не в единстве актуально движущего нами общего теоретического интереса, а путем наблюдения, можем получать знание об их мыслительных актах, об актах их опыта, а возможно, и о прочих актах как об объективных фактах, но «незаинтересованно», не включаясь в их осуществление, без критического согласия или возражения.

Конечно, все это есть самое что ни на есть само собой разумеющееся. Нужно ли говорить об этом, да еще столь обстоятельно? В жизни, конечно, нет. А как философу? Не открывается ли здесь попросту бесконечное царство всегда готовых и находящихся в нашем распоряжении, но никогда еще прежде не расспрошенных бытийных значимостей, и не в них ли заключены постоянные предпосылки научного и, наконец, философского мышления? Хотя речь, конечно, не идет и не может идти о том, чтобы оценить эти предпосылки в их объективной истине.

К сфере само собой разумеющегося, предшествующего всякому научному мышлению и всем философским вопросам, относится то, что мир существует, всегда есть заранее, и что корректировка того или иного мнения, опытного или какого бы то ни было другого, уже подразумевает сущий мир, именно как горизонт всего в тот или иной момент несомненно сущего и значимого, а в нем — тот или иной состав известного и несомненно достоверного, с чем приходит в противоречие то, что могло обесцениться как ничтожное. Объективная наука тоже ставит вопросы только на почве этого всегда уже заранее, уже в донаучной жизни сущего мира. Как и любая практика, она предполагает его бытие, но ставит перед собой цель превратить несовершенное по своему объему и надежности донаучное знание в знание совершенное — сообразно лежащей, разумеется, в области бесконечного идее корреляции между миром, сущим по себе твердо и определенно, и предикативно истолковывающими его, idealiter научными истинами («истинами по себе»). Задача в том, чтобы осуществить это систематически, проходя по ступеням совершенства, и пользуясь методом, позволяющим постоянно двигаться дальше.

У человека в окружающем его мире есть много видов практики, и среди них этот своеобразный и исторически наиболее поздний: практика теоретическая. У нее свои собственные профессиональные методы, это искусство построения теорий, нахождения и закрепления истин, обладающих новым, чуждым донаучной жизни идеальным смыслом, смыслом некоторой «окончательности», универсальной действенности [Allgйltigkeit].

Тем самым мы добавили к выявлению «само собой разумеющегося» еще один блок, но теперь ради того, чтобы понять, что в отношении всех этих многообразных предварительных значимостей, т. е. «предпосылок» философствующего, возникают бытийные вопросы нового и сразу же в высшей степени загадочного измерения. Это тоже вопросы к само собой разумеющимся образом сущему, всегда пред-данному в созерцании миру; но это не вопросы той профессиональной практики и xtcwh, которая называется объективной наукой, не вопросы искусства, позволяющего обосновать и расширить царство объективных научных истин об этом окружающем мире, а вопросы о том, в каком отношении тот или иной объект, донаучно, а затем и научно истинный, стоит ко всему тому субъективному, которое всюду выражает себя в том, что заранее предлежит нам как само собой разумеющееся.