PhilosofFine

Свой главный философский труд "Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека" Ильин начинает с радикального переосмысления понятия спекулятивного мышления, которое занимает центральное место во всей гегелевской системе. По сути, он доказывает, что истинный смысл понятия спекулятивного мышления у Гегеля в точности совпадает с его собственным представлением о природе философского акта, органично сочетающего рациональные и иррациональные моменты. Рассматривая гегелевское спекулятивное мышление, он использует тот анализ сознания, который произвел Гуссерль. Согласно этому анализу, для того чтобы выделить подлинное объективное содержание сознания, необходимо отделить смысл от мышления. Смысл - это и есть совершенно объективное, логическое, абсолютно неизменное содержание сознания, в то время как мышление всегда есть процесс в сознании, оперирующий чистыми смыслами, но обогащенный при этом иррациональными элементами жизни. Полное очищение сознания от всех элементов субъективности привело бы к системе чистых смыслов, по отношению к которым стал бы невозможен сам вопрос о том, чье сознание мыслит эти смыслы. Согласно Ильину, хотя Гегель и настаивает на абсолютной объективности спекулятивного мышления, он не приемлет сведения его к таким чистым смыслам. Спекулятивное мышление понимается им по аналогии с обычным человеческим мышлением - во всем его иррационально-индивидуальном богатстве. "Для того, чтобы понимать Гегеля, необходимо сделать в душе некоторое творческое усилие, насыщающее мысль работой воображения: надо увидеть воображением то, о чем мыслит душа". Происходящая при этом эстетизация мысли, насыщение ее иррациональным содержанием позволяет характеризовать философствование Гегеля как "мыслящее ясновидение", "мистическое мышление", даже как "религию мысли". Вводя в качестве центрального понятия своей системы всеобщее и объективное спекулятивное мышление, Гегель, по убеждению Ильина, не только не отрицает единичную человеческую личность во всей ее иррациональной, жизненной полноте, но даже в определенном смысле абсолютизирует ее, вводя все ее иррациональные элементы в ткань самого Абсолюта: всеобщее в своей полноте включает "даже тяготение единичности к одинокому, исключительному самоутверждению ."

В результате "спекулятивное Понятие" (божественная сущность мира у Гегеля) оказывается весьма далеким от традиционного формального понятия; это сверхчувственное, живое, развивающееся духовное начало, реальность которого обусловлена его абсолютной свободой. ""Быть" - значит нести в себе начало самодеятельного творчества, обращенного на себя, значит творить себя из себя". При таком понимании Абсолюта восхождение к нему человека становится таинственным, недоступным рациональному осмыслению процессом. С одной стороны, неустранимая конечность, ограниченность человеческого сознания приводит к тому, что сознание как бы "наталкивается" на противостоящее ему бытие (истинное, абсолютное бытие). Как пишет Ильин, бытие оказывает "упор" сознанию, сопротивляется его самостоятельности, его "испытующему акту". Однако это только предварительный этап в движении сознания к бытию. Главным оказывается невозможность сохранить свою самостоятельность перед лицом открывшегося бытия, сознание сливается с бытием и только в этом процессе получает свое объективное существование.

Описание Ильиным структуры акта соединения сознания с абсолютным бытием заставляет вспомнить концепцию С. Кьеркегора, у которого выявление подлинной сущности человека предстает как аналогичный противоречивый процесс, начинающийся с безнадежного противостояния конечного человека бесконечному бытию Бога (состояние "отчаяния") и завершающийся самозабвенным слиянием с ним. Однако в отличие от психологической трактовки этого процесса у Кьеркегора Ильин делает акцент на онтологическом смысле акта растворения в Абсолюте, в подлинном бытии. Фактически итогом анализа гегелевского понятия спекулятивного мышления у Ильина оказывается своеобразная онтологическая концепция, определяющая специфику человеческого бытия как одновременно и тождественного абсолютному бытию, и противостоящего ему в своей конечности; причем это противостояние выступает как необходимое для самого абсолютного бытия. Новизна этой онтологической концепции проявляется, в частности, в том, что Ильин отрицает принципиальное для классической европейской метафизики понимание сознания как "субъекта" и бытия как "объекта". "Растворение в самобытной жизни спекулятивного смысла, - пишет он, - не просто "дает возможность душе познать" особый "вид реальности"; такая форма общения между душой и спекулятивным понятием воспроизводила бы обычное отношение между субъектом и объектом, при котором объект обусловливается субъектом и потому не может быть познан в своей абсолютной самостоятельности. Спекулятивное понятие именно потому открывается человеческому сознанию во всей своей необусловленной подлинности, что впитывает, вбирает, включает мыслящую душу в свой состав; здесь субъект не может обусловить объект, потому что он сам поглощен объектом (absorbirt); "субъект" оказывается органическим ингредиентом "предмета" и в результате их "встречи" и "общения" - предмет, понятие оказывается единственной реальностью". В сущности, здесь Ильин выдвигает идею "возвращения к бытию", которая станет главной темой М. Хайдеггера и всех других западных и русских экзистенциалистов; в частности, его представление об онтологическом единстве сознания с абсолютным бытием очень похоже на центральный тезис концепции "абсолютного реализма" С. Франка (см. раздел 13.3).