PhilosofFine

Чисто феноменологически предел господства Бога в мире связан с конечностью человека, однако его значение гораздо глубже; ""предел человека" есть нечто большее, чем его предел или его "грех", - это есть предел самого Божества, придавшего себе человеческий образ и антропоморфный способ существования". Здесь возникает своеобразная концепция Бога, которая и является итогом исследования Ильина. Поскольку та иррациональная стихия, с которой вынужден бороться Бог, порождена им самим, ее непокорность Богу означает определенную ущербность его сущности; "в самой сущности Божества скрывается нечто такое, что превращает путь Божий в тропу непобеждающего страдания и что налагает печать безвыходности на человеческую жизнь и ее смысл". Бог оказывается страдающим Богом, страдание есть его главное качество, связанное с его внутренним несовершенством. Это несовершенство, конечно, не может быть рационально осмыслено и объяснено, оно остается непостижимым источником всего богатства и сложности мира, источником хаоса, зла и страдания в нем. Хотя Ильин отказывается признать это несовершенство божественной сущности как зло, заложенное в Боге, он тем не менее утверждает, что "потенция потенции зла скрывается уже в самой до-мирной и чистой природе Божества . Путь Божий в мире есть путь побеждающего страдания: ибо если и все в мире есть Бог, то не все в мире и в Боге божественно; отсюда страдание в мире и необходимость победы: ибо всякое страдание есть страдание самого Божества, побеждающего страданием своим. Но победа эта трагически растягивается и отходит в бесконечность". http://ip-lev.ru изготовление конструкций из металла.

Явное противоречие в выводах Ильина - в одном случае он говорит о "непобеждающем", а в другом - о "побеждающем" страдании - объясняется как раз тем, что победа божественной сущности в мире, если и возможна, носит чисто исторический характер и "отходит в бесконечность". Страдание является "побеждающим", поскольку только через него Бог реализует себя в мире, но оно же является "непобеждающим", так как любой итог страдания всегда относителен и ведет не к успокоению и гармонии, а к новому страданию и новой борьбе.

Здесь еще раз обнаруживается явная преемственность развиваемых Ильиным идей по отношению к тому направлению европейской философии, основателями которого считаются Кьеркегор, Ницше и Достоевский и которое в XX в. породило широкий спектр оригинальных философских школ. О внутренней связи идей Ильина с экзистенциальной философией Кьеркегора уже говорилось выше. Применяя во втором томе своего исследования для характеристики сущности человека понятия "свобода", "страдание", "смерть", "борьба", Ильин еще больше приближается к концепции человека у Кьеркегора, использовавшего для характеристики подлинно сущности человека понятия "отчаяния" и "страха", видевшего специфику существования человека в его обращенности "лицом к смерти". При этом в интерпретации Ильина Гегель оказывается бóльшим "экзистенциалистом", чем Кьеркегор! У последнего конечность, ограниченность - удел человека, восходящего к Богу, но сам Бог понимается достаточно традиционно - как высшая целостность и высшее благо. Человек должен "отчаяться", осознать свою фундаментальную конечность, но в этом же "отчаянии" ему открывается путь к Богу; т. е. путь к снятию своей конечности, растворению в высшей сущности. В развиваемой Ильиным концепции судьба человека гораздо трагичнее, поскольку его трагедия неизбывна, не снимается через растворение в Боге; она оказывается трагедией самого Бога. Преодоление конечности и уход от страдания невозможны ни для человека, ни для Бога. Их судьбы навеки спаяны, более того, только от человека зависит, насколько будет реализовано в мире божественное начало.

Идея несовершенного Бога, судьба которого оказывается в руках человека, заставляет вспомнить Ницше, возвестившего миру о "смерти Бога". Очевидно, что внутренний смысл концепции Ильина, точно так же как и философии Ницше, связан с радикальной переоценкой значения человека в мире. "Смерть Бога" означает, что вся ответственность за судьбу мира возлагается на человека, которому неоткуда ждать поддержки и помощи в своем стремлении к совершенству и добру; он обязан сам задавать себе цели и сам добиваться их осуществления. Те же самые этические выводы вытекают и из идеи "страдающего Бога" Ильина. Они были подробно развиты в книге "О сопротивлении злу силою" (1925).

О степени влияния Кьеркегора и Ницше на Ильина можно говорить только в гипотетическом плане, влияние же Достоевского, вне всяких сомнений, было непосредственным и очень существенным для формирования ключевых положений философии Ильина. Хотя его имя нечасто упоминается на страницах сочинении Ильина, эти упоминания не оставляют сомнения в том, насколько высоко оценивает Ильин значение Достоевского для развития русской духовной культуры. Достоевский первым в рамках русской культуры поставил под вопрос традиционное понимание Бога и отношения к нему человека, остро почувствовал и передал в своих произведениях состояние "богооставленности", ведущее к пересмотру системы традиционных ценностей, к непрерывным поискам Бога. Точно так же и дуалистическое видение человека, представление о схождении в нем полярных начал, зла и добра, непрерывно борющихся друг с другом, стало традиционным для русской философии именно после Достоевского. В одной из работ Ильина имеется поразительное по точности определение характера русской духовности, не оставляющее сомнений в том, насколько глубоко и органично им были восприняты идеи Достоевского: " .сильная русская душа всегда исходила от самого страшного и искала самого высокого и последнего, в глубокой бессознательной уверенности, что осанна не из бездны - неокончательна, нецельна и неисцеляюща".