PhilosofFine

Позитивный смысл человеческой свободы, согласно Чаадаеву, исчерпывается добровольным подчинением внешней, божественной силе, то есть подчинением всеобщему сознанию. Но из-за каких-то непонятных особенностей своей природы человек не склонен останавливаться на таком понимании свободы, он доходит до представления о произвольном, самостоятельном действии, расходящемся с тем, что предопределено раз и навсегда провидением. "Мы только и делаем, -пишет Чаадаев, - что вовлекаемся в произвольные действия и всякий раз потрясаем все мироздание. И эти ужасные опустошения в недрах творения мы производим не только внешними действиями, но каждым душевным движением, каждой из сокровеннейших наших мыслей". Свободу, данную Богом ради того, чтобы человек был столь же совершенным, как сам Бог, человек использует (и использует в каждом своем проявлении!) во зло, ради противостояния Творцу. И если бы не действие божественной силы, "компенсирующей" последствия противобожественной реализации человеческой свободы, мир превратился бы в хаос - из-за поступков человека! Именно потому, что материя не обладает свободой, она не может быть последним, самым глубоким источником зла; таким источником является только человек.

Главным негативным последствием неправильного применения нами своей свободы является феноменальная обособленность человека в пространстве и времени. Замкнутость нашей жизни в ограниченном отрезке времени и зависимость человека в каждый момент от прошлого - это не более чем результат нашего свободного выбора: из бесконечной совокупности равноправных и совершенно самостоятельных моментов, данных совместно в вечности, каждая личность выбирает только некоторые моменты, полагаемые ею значимыми для себя. Свобода ведет к ограничению, к выделению конечного и господствующего над нами актуального времени из потенциально открытой нам вечности. "Мы строим образы прошлого точно так же, как и образы будущего. Что же мешает мне отбросить призрак прошлого, неподвижно стоящий позади меня, подобно тому, как я могу по желанию уничтожить колеблющееся видение будущего, парящее впереди, и выйти из того промежуточного момента, называемого настоящим ."

Наше пространственное положение во вселенной также есть результат свободного "самоограничения", подчинения себя внешнему, материальному миру - в высшем, духовном мире мы полностью свободны от пространственной ограниченности и господствуем над ней через свою духовную сущность. Это, вообще говоря, означает, что с помощью простого усилия своей воли (имеющей целью подчинение себя высшей силе) человек способен преодолеть свою пространственно-временную ограниченность и достичь состояния, близкого к совершенству. "Моему существованию нет больше предела, - описывает это состояние Чаадаев, - нет преград видению безграничного; мой взор погружается в вечность; земной горизонт исчез; небесный свод не упирается в землю на краях безграничной равнины, стелющейся перед моими глазами; я вижу себя в беспредельном пребывании, не разделенном на дни, на часы, на мимолетные мгновения, но в пребывании вечно едином, без движения и без перемен, где все отдельные существа исчезли друг в друге, словом, где все пребывает вечно". Здесь можно видеть еще одно оригинальное выражение того своеобразного и весьма характерного для многих русских философов мироощущения, которое В.Зеньковский называл "мистическим реализмом" (см. раздел 1.1), - предощущения высшего, божественного состояния человека, в котором он сливается со всей бесконечной реальностью. В дальнейшем эта составляющая религиозно-философского мировоззрения будет играть важную роль в творчестве Н. Бердяева, С. Франка и Л. Карсавина. Причем Бердяев будет утверждать, что освобождения из "плена" пространственно-временной ограниченности и из-под господства мировой необходимости человек может достичь с помощью раскрепощения своей индивидуальной свободы, а Франк и Карсавин в рамках традиции, заданной Чаадаевым, то же самое освобождение будут описывать как акт единения человека с превосходящей его высшей реальностью, то есть как акт отказа от своей негативной, неподлинной свободы.

Чаадаевская концепция человека есть не что иное, как философское оформление той же самой мировоззренческой парадигмы, художественное выражение которой дал Пушкин. Человек оказывается загадочным существом, пребывающим на границе, на стыке двух противоположных полюсов реальности - божественного духовного бытия, определяемого Чаадаевым с помощью понятий "высшая сила", "всеобщее сознание", "великое ВСЁ", и материального мира, подчиненного формам пространства и времени, раздробленного на отдельные элементы, оказывающего пассивное сопротивление, действующей на него "высшей силе". Полярность онтологической структуры реальности, согласно Чаадаеву, отражается в двух "конечных идеях" человеческого разума: в идее вечности и идее уничтожения. Эти идеи-полу чают ярко выраженный этический оттенок. "Идея множественности сливается в моем уме, - пишет Чаадаев, - с идеей уничтожения; идея единства- с идеей вечности. Итак, уничтожение для меня есть зло, вечность - добро, зло стремится только к уничтожению, благо только к сохранению; следовательно, вечность, благо, жизнь - это одно и то же".