PhilosofFine

Сверхсущее Единое, материя как "небытие", особый способ их взаимодействия и некоторые другие моменты свидетельствуют о платоническом характере понимания Сковородой бытия. Это тем более примечательно, что профессора Киево-Могилянской академии, как правило, отдавали предпочтение аристотелизму, и платоновское учение об "идеях" представало в их курсах объектом критики. Платон интерпретируется Сковородой в духе неоплатонизма, поскольку в средние века и значительно позднее на онтологию Платона смотрели сквозь призму неоплатонической триады "Единое - Ум - Душа", которая, в свою очередь, мыслилась зависимой от христианского учения о Троице. Сущее возникает путем развертывания сверхсущего Блага (Единого). Неоплатоническая лестница "Единое - числа - Ум - Душа - космос - материя" есть результат взаимодействия двух субстанциально неравноправных моментов, Единого и материи: с одной стороны, сущее является таковым в силу причастности к Единому, а с другой - материя оказывается общим принципом становления вещей, чистой потенцией бытия. Таким образом, ступеньки развертывания Единого зеркально отображают одна другую, вся лестница оказывается иерархией "зеркал", "образцов" и "образов", "пирамидой света и тьмы". На полюсах Единое есть зеркало как исполненный источник всего сущего, материя же есть зеркало как ирреальная грань, условие проявления Единого в ином. Эти метафоры-философемы, восходящие к сочинениям Платона, Плотина, гностиков, Псевдо-Дионисия Ареопагита, характерны для Сковороды. Называя "зеркалом" Бога, Сковорода, подобно Николаю Кузанскому, имеет в виду, что только одно зеркало безупречно - сам Бог, которым все принимается как есть, ибо это зеркало ни для чего существующего не другое, а то самое, что есть во всем; потому и каждая ступенька бытия является, в свою очередь, "зеркалом" Бога. Типично платонической предстает у Сковороды также и метафора "зеркала" - небытия: " .вели поставить вокруг себя сотню зерцал венцом. В то время увидишь, что один твой телесный болван владеет сотнею видов, от единого его зависящих. А как только отнять зеркала, вдруг все копии скрываются во своей исконности, или оригинале, будто ветви в зерне своем. Однако же телесный наш болван и сам есть единая только тень истинного человека. Сия тварь, будто обезьяна, образует лицевидным деянием невидимую и присносущую силу и божество того человека, которого все наши болваны суть как бы зерцаловидные тени, то являющиеся, то исчезающие при том, как истина господня стоит неподвижна вовеки, утвердившая адамантово свое лицо, вмещающее бесчисленный песок наших теней, простираемых из вездесущего и неисчерпаемого недра ее бесконечно". Здесь "зерцало" как элемент конструирования философской модели бытия представляет проблематику отражения "идеи" в материи, когда первая утрачивает собственное совершенство и вследствие потери самотождественности распадается на "бесчисленный песок" подобий, отблесков. Существенно, что вся проблематика зеркального отображения имеет у Сковороды своеобразную экзистенциальную сверхзадачу, будучи переносима в плоскость диалектики "я - не-я". Мир (совокупность страстей) предстает во всех своих проявлениях в виде расставленных "венцом" зеркал, которые отображают самого мудреца, а точнее, творящуюся в нем самом борьбу между разумом и страстями. В сознании же неразумного человека такая модель зеркального отражения предстает как бы "опрокинутой": здесь господствует обратная перспектива, своего рода зеркальная инверсия, когда, по слову Григория Нисского, греховный разум человека, вместо того чтобы отображать вечное, отображает в себе бесформенную материю.