PhilosofFine

Другие трансцендентальные субъекты имеют точно такой же статус существования, что и я сам. Их существование не зависит от моего существования. Если я прекращу свое существование, то из-за этого прекратят существование и все объекты моего интенционального мира; однако Другие своего существования не прекратят из-за того, что перестал существовать я. Другие трансцендентальные субъекты трансцендентны по отношению ко мне еще и вот в каком отношении: ни один из них не дан мне непосредственно. Иначе говоря: мне не дано непосредственно трансцендентальное сознание никого из Других. «Внешняя» сторона Другого, его психофизическая структура, дана мне непосредственно, она находится в числе моих интенцио-нальных объектов, но «внутренняя» его сторона мне не дана никогда: я не имею никакой возможности проникнуть «в чужие мысли».

Видим, что трансцендентальные субъекты напоминают лейбницевские «монады без окон», да они таковыми и являются: в «Картезианских размышлениях» Гуссерль так их и называет. Однако он говорит о «сообществе монад», потому что, не будучи даны друг другу непосредственно, они могут быть даны друг другу опосредствованно: через посредство общения друг с другом. Существует много различных средств общения между монадами. Для таких монад, какими являемся мы, люди, основным средством общения является членораздельная речь, язык.

В процессе общения возникает некая «предустановленная гармония» между монадами, определенная согласованность трансцендентального опыта каждой монады с трансцендентальным опытом других монад; возникает некий «общий» трансцендентальный опыт. Получается так, что некоторые интенциональные объекты моего трансцендентального опыта оказываются также и интенциональны-ми объектами трансцендентального опыта Других. Образуются интенциональные объекты, «общие» мне и Другим; по поводу такого рода объектов мы, монады, можем обмениваться мнениями друг с другом. И возникает то, что Гуссерль называет интерсубъективным миром. В интерсубъективный мир входят те интенциональные объекты, которые являются общими для различных монад.

Теперь феноменолог может уже говорить о человечестве, понимая его как сообщество монад, обладающих такими-то и такими-то свойствами, как о сообществе монад типа homo sapiens. Он также может говорить об истории человечества, о человеческой культуре, науке, технике, экономике, политике. Он может говорить и о различных частях человечества, в культурном и географическом отношениях отделенных друг от друга, и, в частности — о европейском человечестве.

Если понимать человечество феноменологически, т. е. как сообщество монад, то живет оно в интерсубъективном мире. При этом мир этот дан нам аподиктически: ведь объекты, в него входящие,— это интенциональные объекты, которые, в отличие от реальных, трансцендентных всякому сознанию объектов, существующих проблематически, существуют аподиктически. Мир реальных объектов по-прежнему остается за скобками, его существование — сомнительным. При этом окончательно выясняется, что о нем абсолютно ничего сказать нельзя: не известно ни каков он, ни существует ли он вообще. И выясняется еще одно важное обстоятельство: тот мир, о котором говорят ученые, стоящие на позициях физикалистского субъективизма, на поверку оказывается вовсе не объективным, независимо от людского сознания существующим миром, а миром интерсубъективным, т. е. таким, о каждом объекте которого имеется тот или иной интерсубъективный опыт. Объекты ученых — это интерсубъективные объекты, и никаких других они не знают и знать не могут, как не может знать никаких других независимо от его опыта существующих объектов и все человечество.